Антология современной швейцарской драматургии - [33]

Китаец загадочно улыбается.

МИНИСТР. Чтобы вы могли принять верное решение, для меня очень важно добавить к своей реплике, что немецкое правительство в целом, госпожа канцлер и партия министра иностранных дел в большей или меньшей степени, а также социал-демократы, что мы все безгранично заинтересованы в процветающих отношениях с Китайской Народной Республикой.

Китаец загадочно улыбается.

БАНКИР. Ну, будем!

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. ПРОФЕССОР, ЕПИСКОП, БИЗНЕСМЕН. Будем!

Любовница банкира молча отпивает глоток.

БАНКИР (министру). Эккерхард! Ну в самом деле! Господин Ли.

МИНИСТР. Во внутренней политике мы иногда вынуждены поднимать вопрос о правах человека. Ведь и вы у себя дома все время оказываетесь перед крайней необходимостью что-то объяснять китайскому народу. В повседневной политической жизни в Берлине вопрос о правах человека, разумеется, не стоит в повестке дня на первом месте. С другой стороны, у Германии своя собственная печальная история, и поэтому мы должны быть в этих вопросах особо внимательны.

Китаец загадочно улыбается.

МИНИСТР. Для меня было важно прояснить этот пункт… Идемте. Там можно выпить.

5. Второе ошеломление

Овцы идут в обратном направлении. Звуки несколько громче.

6. На посошок

Веселая компания. Прекрасное настроение. Все уже немного подшофе. Появилась еще пара бутылок.

БИЗНЕСМЕН. Сначала я вообще не понимал, что делать с прибылью. У меня было две-три модели, как избежать налогообложения, но все неудовлетворительные, они, правда, снижали мои доходы, но ты продолжал настаивать на процентной ставке в 53 процента. К тому же запротестовал мой швейцарский банк: смогут ли они это скрыть. Ты ведь никогда не знаешь, кто, когда, в каком банке продаст базу данных налоговикам и окажешься ли ты в этой базе.

БАНКИР. Когда мы поймаем этих людей, мы повесим их, вниз головой.

БИЗНЕСМЕН. А теперь самое интересное: я моментально переехал из Билефельда в этот, как его, в Файзисбах, нет, в Фойзисбах, что-то вроде негритянского крааля, окруженного со всех сторон изгородью, там, внизу, в предгорьях Швейцарских Альп. Налоги, разумеется, только номинальные. Я сразу же заплатил налоги по законам этого Фойзисбаха. Это как в Тимбукту. Великолепно. Одного верблюда в год в пользу шейха. А знаете что? Я уже дважды был в Тимбукту, на сафари в пустыне, и недавно на конференции по межконтинентальному энергообмену, но еще ни разу в Фойзисбахе. Ни разу, никогда. Все уладили мои адвокаты. «Ходель и партнеры» в Цюрихе. У них есть бюро во Франкфурте. Замечательные люди. Я только посылаю верблюда, авиапочтой. Каждый год первого января.

БАНКИР. Там смешные законы, они на выходных забивают женщин камнями.

МИНИСТР. Да что вы, в Фойзисбахе?

БАНКИР. Было бы неплохо. Но нет, в Тимбукту.

ПРОФЕССОР. А правда, что туристам тоже можно?

ЕПИСКОП. Вам следовало бы исповедоваться. Но я вряд ли отпустил бы вам грехи.

КИТАЕЦ (по-китайски). Здорово.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. И вы считаете, что это смешно? Забивать женщин камнями?!

БАНКИР. А у меня плюс ко всему были эти «плохие» ценные бумаги, низкозалоговые ипотеки — только прикрытие, на самом деле обычно ты примешиваешь их к другим бумагам какого-нибудь фонда, и в конце виноватым оказывается кто-то другой. Да. Но я создал фонд исключительно из обесценившихся бумаг, можешь мне поверить, чистое дерьмо, не разбавленное. «Ворлд виннер максимус фонд», создан мной лично. Я щедро распространял их везде, особенно среди пенсионеров. Которые сидят в домах престарелых на Бог его знает скольких миллионах неработающих денег. Двадцать пять страниц глянцевой бумаги, безупречная информация для вкладчика и, конечно же, предупреждающий абзац в конце, чтобы они не могли потом жаловаться. Уже в день эмиссии была превышена сумма подписки, все оплачено! Фонд рухнул, когда у меня на складе давно уже не осталось ни одной бумаги.

ЕПИСКОП. Да, если позволите добавить, я распоряжаюсь только кассой Господа. Мелочь по сравнению с вами, но Господь создал и мелочи на этой земле. Я размещаю пожертвования Богу, которые накапливаются в церковных кружках, в государственные займы, в хедж-фонды, в краткосрочные инвестиции, деньги я вношу принципиально наличными в княжестве Лихтенштейн в банк, которому доверяю. Знаете, я просто иду в своей сутане через границу, пешком, смиренно, благословляя мытарей, они ведь все грешники, с древних времен. Все деньги я несу на себе, в крупных банкнотах, выгляжу при этом как человек из рекламы «Мишлен» или будущий Папа. Меня никто не трогает, никто и не осмелился бы. Черна моя сутана, черна моя вера, черны мои деньги.

БИЗНЕСМЕН. Когда у меня всплывают крупные махинации, я продаю…

БАНКИР (со смехом). Махинации? Ты говоришь о махинациях?

БИЗНЕСМЕН. Я сказал «облигации», облигации, я их продаю за минуту по всему земному шару, я могу видеть, как они пропадают на западе за горизонтом, и тогда я три раза щелкаю пальцами — ван, ту, фри, — и они уже всплывают на востоке, не оставив по дороге ни малейшего следа. Столько фирм, как я, еще никто не основывал, даже Чингисхан, некоторые и существуют-то всего две минуты, а потом снова исчезают, едва призрачный поезд с моими деньгами отъехал от вокзала назад ко мне.