Антология современной финской драматургии - [96]

СААРА. Пустой дом символизировал нашу жизнь…

ОЛАВИ. И из него можно выглянуть наружу, если станет скучно…

СААРА. Ты переиначиваешь мои мысли себе в угоду!

ОЛАВИ. Когда ты полюбила меня и переехала ко мне… Ты прямо отсюда позвонила своему прежнему возлюбленному…

СААРА. Я тогда потеряла телефон!

ОЛАВИ. Даже в отношениях ты не терпишь пустоты. К тому же ты все время была занята работой. Как забавно – все думают, что ты моя муза. А на самом деле все, можно сказать, наоборот…

СААРА. Как ты смешон! Тебе это так не идет.

ОЛАВИ. Как может не выглядеть смешным человек, который вдруг узнал, что его не любят?

СААРА. Я не говорила, что я тебя не люблю! Что за странные жалобы?

ОЛАВИ. Я вообще никогда не жалуюсь.

СААРА. Ах вот как. Когда ты валялся дома на больничном после «Смерти коммивояжера», ты только и делал, что жаловался. Все тебе было не так: в газетах ничего не пишут, никто не звонит, ты в депрессии, тебе не предлагают работу… Ты причитал, как беззубый старик. Я с подросткового возраста жила одна. Меня недооценивали и притесняли за то, что я женщина. Я туалеты мыла, пока не обрела наконец профессию, за которую меня будут уважать, и теперь уж я никому не позволю себя использовать… Но я никогда не жаловалась. Никогда не винила других, не представляла себя мученицей. И вдруг я увидела все это в тебе, и поняла, что не могу на это смотреть.

ОЛАВИ. Я сейчас поставлю вот тут стулья… Это будет мой кабинет. А это – граница. За ней – твой.

СААРА. И сейчас ты снова играешь мученика.

ОЛАВИ. А перед тем как ты продолжишь, я просто повторю: мне только что сообщили, что женщина, которую я люблю, меня не любит. Что меня не существует вне работы. Что я вообще жалкий беззубый старик. По-моему, для одной ночи вполне достаточно. Наше совместное будущее не вызывает сомнений. И хочу еще добавить – если ты хоть чуть-чуть понимаешь, о чем это свидетельствует: ты не терпишь слабости…

Саара молчит.

ОЛАВИ. Так что отныне надо спрашивать разрешения, прежде чем войти в мой кабинет. У меня так много дел с «Гармонией»… И если ты не против, стеклянный дом я оставлю пока у себя.

СААРА. Почему это?

ОЛАВИ. Приятно посмотреть на себя со стороны. У него, по крайней мере, есть четкие границы и четкие формы.

СААРА. Ясно. И забери с моей половины этот свой драндулет!

Сцена девятая: Развод. Работа

Поздний вечер. Кабинет.

АЛЕКСИ (звонит домой детям). Да, это папа… Что делаете? Готовите ужин? Ну вот и хорошо. Правда, пора бы уже и спать… Время позднее… Да, папа еще на работе. Такая уж у папы работа… Да, утром увидимся. Дай-ка Софии трубочку… Спасибо большое, что согласились прийти без предварительной договоренности. Оставьте свет в детской, будьте добры… Ирис боится темноты. Ей нравится перед сном смотреть на глобус… Спасибо… Целую и обнимаю… Детей, я имел в виду.

Входит Олави.

ОЛАВИ. Алекси, у меня возникла такая идея – давай наполним стеклянный дом водой.

АЛЕКСИ. Ничего не понимаю.

ОЛАВИ. Какое слово в этой фразе тебе непонятно?

АЛЕКСИ. Ты за этим меня сюда вытащил среди ночи?

ОЛАВИ. Да. Именно за этим.

АЛЕКСИ. Ты хоть понимаешь, что мне пришлось экстренно вызывать няню?

ОЛАВИ. Ах, как мило с твоей стороны. Спасибо.

АЛЕКСИ. Ты хоть подумал о том, что в нем восемь на десять метров площади да плюс еще метра два в высоту?

ОЛАВИ. Да, да, в этом и заключается грандиозная идея. Вода – один из элементов. Мальчик должен будет прыгнуть в воду и научиться плавать. Иначе он погибнет.

АЛЕКСИ. Ты хоть представляешь, во сколько это обойдется? Сто шестьдесят кубов воды. Шестнадцать фур по десять кубов… Да это невозможно!

ОЛАВИ. Нет ничего невозможного. Я видал такие бассейны.

АЛЕКСИ. А если ты такое где-то видал, так нечего пользоваться чужими идеями. У Нирваны на обложке Nevermind уже был плавающий ребенок, альбом продавался миллионными тиражами. Образ вовсе не новый.

ОЛАВИ. Давай ты не будешь мне рассказывать, что хорошо, а что нет? За этот проект отвечаю я!

АЛЕКСИ. А нельзя, например, задействовать слайды с водой?

ОЛАВИ. Я ведь уже сказал – я не собираюсь обсуждать это с тобой! Я решил – и точка!

АЛЕКСИ. У нас теперь диктатура?

Входит Саара.

ОЛАВИ. Саара, будь добра, скажи Алекси, что сто шестьдесят кубометров воды – это более чем возможно!

СААРА. А ну проваливай отсюда. Иди на свою половину.

АЛЕКСИ. Ага, тут уже палестинская стена.

ОЛАВИ. Ну пожалуйста, скажи.

АЛЕКСИ. Ты понимаешь, что для этого придется вызывать пожарную команду?

СААРА. А мне вообще все равно. Можете наполнить его хоть куриным пометом. Я свое дело сделала.

ОЛАВИ. Ничего подобного. У нас процесс в самом разгаре. Вы мне не даете работать! Алекси, ты должен все устроить, тебе за это зарплату платят.

АЛЕКСИ. Я только тем и занимаюсь, что для вас все устраиваю. Ты хоть знаешь, чего мне это стоило?

ОЛАВИ. Деньги, деньги, одни сплошные деньги… Меня это не интересует.

АЛЕКСИ. Загляни-ка в эти бумаги. Смотри, смотри! «Открыта вакансия: генеральный директор театра»!

СААРА. А ты ждал, что это место предложат тебе?

АЛЕКСИ. Это место предназначалось мне! Все говорили, что оно мое. Я мечтал о нем. Я надавил на совет и заставил его согласиться на постановку «Гармонии». Но сейчас я вижу, как безрассудно это было с моей стороны. Они просто объявили вакансию открытой! И все из-за вас! По-моему, я вправе рассчитывать хоть на каплю сочувствия с вашей стороны.