Понимая, что в делах торговли она имеет некоторый вес, Гиря восседала на чаше весов, иронически поглядывая на продукты:
— Посмотрим, посмотрим, кто перетянет!
Иногда вес оказывался одинаковым, но чаще перетягивала Гиря. И — вот чего Гиря не могла понять! — покупателей это вовсе не радовало.
«Ну, ничего! — ободряла она себя. — Продукты приходят и уходят, а гири остаются!»
В этом смысле у Гири была железная логика.
Пуф перед зеркалом все прихорашивается.
Положат на него шляпу, а он уже прихорашивается:
— Идет мне эта шляпа или не идет?
Положат портфель, а он опять прихорашивается:
— Вот теперь у меня вид солидный.
А однажды кошка на него села, так он и вовсе глаз не мог от себя оторвать. Сама кошка вроде папахи на голове, а хвост свисает челочкой. Как не залюбоваться?
Стул, что против окна, все природой любуется, кресло от телевизора не оторвешь. А он, Пуфик, все перед зеркалом, и не интересует его то, что там, за окном, по телевизору или вообще в мире.
А если и заинтересует, то лишь для того, чтоб покрасоваться:
— Как я в этом мире? Неплохо. В шляпе? Уй, хорошо! А если кошку набекрень да хвост челочкой… Нет, положительно этот мир мне идет. А я ему — еще больше!
Ходики помедлили и стали,
Показав без четверти четыре…
Общее собрание деталей
Обсуждает поведенье гири.
«Как случилось? Почему случилось?»
Тут и там вопросы раздаются.
Все твердят, что Гиря опустилась
И что Гире нужно подтянуться.
Очень строго и авторитетно
Все детали осуждают Гирю…
Три часа проходят незаметно.
На часах без четверти четыре.
В непримиримом споре
И несогласье вечном
Живут на светофоре
Два ярких человечка.
И человечек красный
Пугливо бьет тревогу:
«Ах, нынче так опасно
Переходить дорогу!»
А друг его беспечный
Ведет себя иначе:
Зеленый человечек
Шагает наудачу
И, вперекор собрату,
Отважно вскинул ногу:
Смотрите, вот как надо
Переходить дорогу!
Зеленый цвет и красный
В непримиримом споре.
Такое разногласье
На общем светофоре!
Стоит по стойке красный,
Зеленый вскинул ногу:
«Ах, это так прекрасно —
Переходить дорогу!»
Единица и Ноль — коллеги по работе, только Единица умножает на себя, а Ноль с собой складывает.
9x1=9 (это работа Единицы).
9+0=9 (это работа Ноля).
Недавно Ноль сложил с собой двузначное число. Об этом даже писали в газетах.
Единица приняла вызов и умножила на себя двузначное число.
Ноль поднатужился и сложил с собой трехзначное число.
Единица героическим усилием умножила на себя тоже трехзначное.
Пресса ликовала. В какую газету ни загляни, всюду крупно значилось:
999x1 = 999.
999 + 0=999.
За высокие достижения в работе Единице и Нолю было присвоено почетное звание Героев Арифметики.
Арифметика победившего социализма: первый среди равных, человек второго сорта, комбинация из трех пальцев, четвертое управление, пятый пункт, шестерка, семь бед — один ответ, наше дело десятое — и так далее, до полной победы коммунизма.
Направили Единицу в число 37 на руководящую работу. Сверху поставили. Думали этим число увеличить, а оно уменьшилось во много раз. Было 37, а стало 1/37.
Спрашивают с Единицы. А она, конечно, с нижестоящих спрашивает. Семерке выговор, Тройку премии лишить и перенести отпуск на зимнее время. Местами их поменяла: Семерку, как большую величину, впереди поставила, а Тройку за ней. Кадровые перестановки. Но в результате число еще в два раза уменьшилось.
Уволили Семерку и Тройку за профнепригодность, а Единицу перевели на низовую работу. И — вздохнули с облегчением: наконец-то число не уменьшилось, а осталось таким, как было. Было, допустим, 25, а стало 25/1 — какая разница?
Трудится Единица на низовой работе. Благодарности получает, премии, бесплатные путевки на курорт.
Провожали ее на пенсию — теплые говорили слова. Говорили, как трудно будет без нее, как много наше число от этого потеряет.
Теперь число 25/1 стало опять числом 25. А Единица теперь на пенсии, на заслуженном отдыхе. На заслуженном вдвойне: как на низовой, так и на руководящей работе.
Надоела Нолю холостая жизнь, и решил он множиться. Присмотрел Восьмерку — как раз по себе: такую же кругленькую, только поуже в талии. Подкатился к ней Ноль с одной стороны, подкатился с другой, а она и рада: засиделась в Восьмерках, давно мечтала помножиться.
Собрались Восьмеркины родственники. Все старые цифры, солидные. 88, 888, даже 88888, очень крупная величина, и та пришла, не погнушалась.
И вот — помножились. Доволен Ноль. Важный такой стал, степенный, что и не подступись. А Восьмерки при нем и не видно. Затер он ее, затер совсем, до того затер, что потом никто и сказать не мог, куда девалась Восьмерка. Оно и понятно: 0Х8-0.
Стал Ноль искать себе другую подругу. Нашел Пятерку — цифру тоже ничего. Но теперь уж множится не стал, а решил по современному: записаться и жить.
Записались они с Пятеркой. Пятерка и Ноль. Хорошо получилось: 50. Пятерка выросла в десять раз, а Ноль — уж неизвестно во сколько.
«Ну как, нравится? — спрашивает пятерку. — Ты простой Пятеркой была, а кем стала?» — «Я очень счастлива», — говорит Пятерка. «Еще бы не счастлива! Без меня ты простой Пятеркой была, а со мной…»
