Антология народничества - [34]

Одно из недоразумений, господствовавших еще недавно среди русских социалистов, заключалось в том, что они, приняв во внимание, с одной стороны, относительно малое число городских рабочих в России, с другой стороны – недовольство сельского населения своим невыносимо тяжелым положением, с огромными платежами и с малым наделом истощенной земли, основывали успех своего дела исключительно на движениях в массе сельского населения, и потому туда, в деревни, были обращены, главным образом, их силы и надежды. Но жизнь дала результат несколько иной, чем тот, которого они ожидали. Этот результат состоял в том, что городские рабочие, более скученные, более связанные между собой равенством своего положения, более развитые вследствие разнообразия получаемых ими впечатлений от городской жизни и вследствие частых и резких столкновений с представителями правительства и правящих классов, чем сельское население, – оказались более восприимчивыми к социалистической пропаганде, чем последние. А вследствие своей еще не вполне разорванной связи с крестьянством, а также вследствие необходимости для этого крестьянства идти в города на заработки, городские рабочие явились естественными проводниками социалистических идей в деревне. Таким образом, само собой происходит изменение в нашей программе действия, т. е. оно получает вообще то же направление, как и на Западе, именно, идет из города в деревню, а не наоборот (что, конечно, не исключает пользы и необходимости применения обратного действия, где есть к тому почва), и только программа наших требований, по причине подавляющего в России большинства сельского населения и по причине напряженности его недовольства, остается та же самая, именно в том смысле, что во главе требований народной партии должны стоять те требования, которые прямо клонятся к коренному изменению условий крестьянского быта. […]

То сознание, которое здесь, в городе, скорее, чем в деревне, приходит рабочему человеку на мысль, что он, истинный производитель всего этого выставляющегося во всем своем приманчивом блеске богатства, сам еле-еле может удовлетворить свои потребности, – должно раздражать его, выводить из апатичного состояния и возбуждать в нем страстное стремление выйти из своего вполне гнусного положения. В таком, уже неспокойном, раздраженном состоянии, познакомившись с социалистическими идеями и стремлениями, а также с историей борьбы его братьев по положению на Западе, в нем должно усиливаться и принимать сознательную форму стремление идти на бой с враждебными элементами, и идти сейчас, не откладывая надолго начало борьбы, идти если не за получением сразу, тотчас всего желаемого, то по крайней мере чего-нибудь возможного в данную минуту, по крайней мере, пробить брешь в этом уж чересчур теперь ставшем для него невыносимом порядке. Но тут он встречается сразу со всей современной политической системой; он видит, что он шагу не может сделать вперед, не пошатнув прежде этой системы, потому что она находится к услугам его прямых эксплуататоров, она вся устремлена только на то, чтобы сдавить его мысль, волю, она грубо, без всякого снисхождения, дает ему чувствовать, что его считают и что он сам должен считать себя не более как машиной, а отнюдь не человеком. А eмy, хлебнувшему уже свежей воды, уже мало, что сам сознает себя человеком, что таким считают его товарищи; нет, ему хочется, чтобы его считали человеком и другие люди, и вот он стремится заявить себя человеком, и притом вполне свободным, имеющим право мыслить, говорить, действовать открыто и согласно своим убеждениям; к тому же он видит, что для успешной борьбы со своими прямыми экономическими эксплуататорами он должен пользоваться тем, что называют политической свободой, т. е. свободой слова, сходок, совести, печати, пользоваться ею как удобным средством для достижения своей прямой цели. Но эту свободу он должен завоевать себе, и для того он должен вступить в бой со всей существующей политической системой, его деятельность на пути к своему освобождению должна неминуемо принять политический характер. Событие 6 декабря является результатом подобного настроения в сознательной части рабочего класса. Участие и известная инициатива в устройстве этого собрания со стороны рабочих не подлежат сомнению, хотя правительство усиленно старается скрыть эту сторону собрания, а образованное общество и печать стараются уверить самих себя в неучастии рабочих, а правительство и общество боятся признаться в появлении этого грозного признака на политическом горизонте […]

6. О. В. Аптекман

Из воспоминаний о землевольческих поселениях

[…] Весною 1877 года мы начали форсированным маршем мобилизировать наши наличные силы в деревню. Мы двинули, прежде всего, с этой целью членов «основного кружка», как организаторов поселений, приобщив также к этому движению многих лиц из местных кружков и групп революционеров-народников, вошедших в организацию «Земли и Воли». Операционным базисом наших поселений, в силу исторических традиций, послужили опять-таки Поволжье, Дон и Кубань. […]

Каждая из местных групп представляла собою как бы копию или сколок с основного петербургского кружка: