Антология кинизма - [129]

, ни в Хироне, ни в Асклепии, ни в Асклепиадах[361], ни в предсказаниях прорицателей, ни в очистительных обрядах жрецов, ни в пении магов-заклинателей.

Когда Эллада была охвачена войной и все нападали на всех,

В поле сходились недавно, стремимые бурным Ареем[362],

лишь он один призывал к миру, он, невооружённый среди вооружённых, мирный среди сражающихся; его сторонились беззаконные тираны и доносчики, ибо он обличал дурных людей, обличал не словесными ухищрениями, докучливо порицая их, но делами, сопоставляя всякий раз дела их и свои. Обличая, он всегда достигал цели и был миролюбивым. Поэтому против Диогена не выступил ни Мелет какой-нибудь, ни Аристофан, ни Анит, ни Ликон[363].

⁶ Итак, как же мог Диоген не отдать предпочтения такому образу жизни, который он добровольно избрал себе, который ему указал Аполлон и восхвалил Зевс и которому удивляются все, кто имеет разум?

А чем, кроме непосредственной пользы дела, может руководствоваться тот, что не по собственному выбору приобрёл что бы то ни было?

Например, спроси женатого человека: «Для чего ты женился?» Он скажет: «Для того, чтобы иметь детей». Спроси воспитывающего детей, ради чего он их родил, он скажет: «Страстно желая наследника». Спроси воина, он скажет: «Хочу богатой добычи». Спроси земледельца, он ответит: «Хочу собрать плоды». Спроси у ростовщика, он скажет: «Жажду богатства». Спроси занимающегося общественными делами, он скажет: «Жажду славы».

Однако все предметы этих желаний в большинстве случаев оказываются обманчивыми и превращаются в свою противоположность: удача — дело случая, а не результат мудрости или искусства. Ведь всякий, кто поставит перед собой одну из этих целей, испытывает в жизни несчастье и потерпит заслуженные бедствия, так как он не может сослаться на то, что не знал, каковы те блага, которые он избрал по своей воле.

Кого же из всех этих людей можно назвать свободным? Народного вождя? Но ведь он раб многих господ! Судебного оратора? Но он раб суровых судей! Тирана? Но он раб необузданных наслаждений! Полководца? Но он раб неверного случая! Мореплавателя?Но он раб ненадёжного ремесла! Философа? Но какого именно? Я, конечно, восхваляю Сократа, но я же слышу, как он говорит: «Я подчиняюсь законам, добровольно иду в тюрьму и охотно принимаю яд». «О Сократ, понимаешь ли ты, что говоришь? Неужели охотно или только желая мужественно противостать своей неизбежной судьбе?» — «Я повинуюсь закону». — «Какому закону? Ведь если это закон Зевса, я прославляю такого законодателя; если же по законам Солона, то чем Солон был лучше Сократа?»

Но пусть ответит мне Платон во имя философии, неужели её не поколебало ничто: ни Дион, вынужденный бежать, ни грозный Дионисий[364], ни Сицилийское или Ионийское море, вздымающие свои волны?

Упомяну, пожалуй, и о Ксенофонте[365] и брошу взгляд на его жизнь, заполненною странствиями, не верным счастьем, вынужденной военной службой командованием войсками против воли и почётным изгнанием.

И вот все эти злоключения, утверждаю я, проходят мимо того образа жизни, которым Диоген прославился более, чем Ликург и Солон, Артаксеркс и Александр и стал свободнее даже самого Сократа: ведь он не был ни судим, ни заключён в тюрьму и прославился не своими страданиями.

ЛУКИАН ИЗ САМОСАТЫ

КИНИК [366]

¹ Ликин. Почему это ты, приятель, бороду отпустил и волосы отрастил, а хитона у тебя нет? Почему показываешься голым, ходишь босоногим и ведёшь жизнь бродячью, не человечью, а звериную? Зачем, вопреки тому что все делают, ты собственное своё тело умерщвляешь всячески и бродишь кругом, находя то там, то здесь ночлег на жёсткой и пыльной земле, так что всякую мерзость носишь на жалком своём плаще, и без того уж нетонком, нецветистом?

Киник. Да мне такой и не надобен. А нужен такой, чтоб раздобыть его полегче было и чтобы хлопот он своему владельцу доставлял поменьше: такого и довольно с меня...

² Ну, а теперь скажи, богов ради: разве, по-твоему, с роскошью не сопряжён порок?

Ликин. Ещё как!

Киник. С простотою же — добродетель?

Ликин. Ну ещё бы!

Киник. Так почему ж тогда, видя, что я веду жизнь более простую, чем прочие, они же — более пышную, ты меня, а не их порицаешь?

Ликин. Потому что, видит Зевс, ты, по-моему, не в большей, чем другие, простоте живёшь, но в большем убожестве, сказать точнее, в полном недостатке и бедности: ведь ты ничем не отличаешься от нищих, выпрашивающих себе пропитание на каждый день.

³ Киник. Так не хочешь ли, раз уж зашла об этом речь, рассмотрим, что значит «недостаточно» и что «достаточно»?

Ликин. Если ты считаешь это нужным.

Киник. Итак, для каждого человека является достаточным то именно, что достаёт до уровня его потребности. Или, может быть, ты это понимаешь как-нибудь иначе?

Ликин. Допустим — так.

Киник. Недостаточным же всё то, чего недостает именно для потребности, что не достигает размеров необходимого. Не правда ли?

Ликин. Правда.

Киник. Значит, я не терплю ни в чём недостатка, так как всё, что у меня есть, вполне удовлетворяет мою потребность.

⁴ Ликин. Что ты, собственно, хочешь этим сказать?

Киник. А вот посмотри: для чего существует каждая из вещей, в которых мы нуждаемся? Например, дом: разве он существует не для прикрытия?