Антимамочка - [63]

Разумеется, все вышло наоборот. Именно такой мамой я и стала.

Первая волна сентиментальности накрыла меня прошлой осенью, незадолго до дня рождения Джуда. Это стало большой неожиданностью, потому что первый день рождения Генри особых эмоций у меня не вызвал. (Прости, Генринатор, мы отметили его как следует, просто я не прослезилась.) Теперь же мысли по поводу грядущего празднования начали крутиться у меня в голове еще за несколько недель до знаменательной даты. «Джуду скоро исполнится год!» – думала я ночью, едва голова моя касалась подушки. (А также о том, что нужно сдать мазок и отвезти бутылочки на переработку.)

Я поймала себя на том, что хочу нюхать пушистую макушку Джуда и наслаждаться его младенчеством, пока еще есть возможность. Мозг настойчиво твердил, что после дня рождения мой мальчик останется тем же малышом, только на день старше, но я-то знала, что ему будет уже целый ГОД. Он станет годовалым карапузом, который улыбается зубастой улыбкой и вперевалочку ходит в своих модных ботиночках, наверное, это от их ценника слезы наворачиваются на глаза. Ведь после года дети перестают быть младенцами. И люди начинают исчислять их возраст годами: «Ему год, верно?» Я боялась, что так и буду невольно считать в месяцах: «Ему уже четырнадцать/семнадцать/двадцать два месяца». Кстати, до каких пор это можно делать? «Да, ему двести девятнадцать месяцев, он учится в университете, кушает хорошо, в прошлом месяце набрал двести грамм».

Когда я поделилась с Джеймсом своей грустью, что Джуду скоро исполнится год, муж серьезно озадачился. Такое в его супружеской практике случилось впервые: я никогда не отличалась излишней чадолюбивостью – и вдруг начала вести себя, как типичная овуляшка. Так что он счел необходимым сразу обозначить свою позицию: «Да, конечно, но третьего мы не заведем».

Я бы могла поддразнить мужа каталогами одежды для младенцев и задумчивым перебиранием имен для третьего малыша, но при этом прекрасно понимала, что не хочу еще одного ребенка. Возможно, моя внезапная сентиментальность была связана именно с этим: я вдруг осознала, что больше такого в моей жизни не повторится. Младенцы скоро станут пройденным этапом. Как уровень в компьютерной игре.

Уровень «Младенец»: завершен.

Во многих отношениях это повод для радости. Я точно не буду скучать по вымазанному в пюре детскому стульчику, срыгиваниям и вечерним капризам, от которых хочется просверлить себе мозг. Я не буду скучать по большой сумке с кучей необходимых для простой прогулки вещей. Я никогда не была особой поклонницей младенческого возраста, поэтому совру, если скажу, что буду скучать по многочасовым зависаниям на груди или ронять слезы над гипсовым отпечатком маленьких ножек.

И все же это конец эпохи. Джуд уже совсем большой мальчик; опыт подсказывает, что скоро и он будет долбить меня световым мечом по голове и просить дернуть за палец. Не за горами приучение к горшку, трусики и карусель с мокрыми штанами и лужами в самых неожиданных местах – по второму кругу. Я подсчитала, что к тому времени на нашем счету будет около 1825 ранних подъемов для смены вонючего подгузника. Так что мокрые штанишки я как-нибудь переживу, а вот над последним подгузником точно станцую победный танец.

Тем временем старший брат Джуда, преуспевший во владении световым мечом и шутках на фекальные темы, тоже перешел на новый уровень и отправился в детский сад. А меня снова одолела ностальгия. Когда я сидела с Генри дома, то временами тяжело вздыхала: «Ну когда же в садик?..» Теперь мне кажется, что это случилось слишком быстро. В следующем году Генри пойдет в начальную школу, и у меня в голове не укладывается, что мой малыш, мой Медвежонок Генри наденет форму, возьмет книжки и сядет за парту. Даже не сомневаюсь, что в первый школьный день я вернусь домой и буду плакать над его младенческими фото. Хочу заранее попросить прощения у всех родителей маленьких детей, с которыми столкнусь в этот период, потому что я точно буду говорить: «Вы и не заметите, как он вырастет!» и «Наслаждайтесь этим чудесным временем». Я совершенно точно забуду о лежачих забастовках в лифте и буду тосковать по дням, когда оба моих мальчика умещались у меня на коленях и я могла беспрепятственно нюхать их сладкие макушки.

Я прекрасно понимаю, что впереди еще очень много всего. Много хорошего, плохого и просто ужасного. Я регулярно получаю сообщения от родителей подростков; они говорят, что мои нынешние сложности – это пустяки по сравнению с тем, что будет лет через десять. И я склонна им верить. Я знаю, что нас ждет школа, ночевки у друзей и минуты тревожного ожидания, когда великовозрастное дитя соизволит вернуться домой в облаке алкогольных паров. А еще я знаю, что больше никогда не буду так сильно нужна им, как в эти ранние годы. Сейчас я для своих сыновей – настоящий центр вселенной, и хотя их бесконечная потребность в маме иногда утомляет, я покривлю душой, если скажу, что мне это не нравится. Конечно, перспектива глотнуть свободы воодушевляет (да здравствуют выходные у дедушки!), но мысль о том, что мои мальчики становятся все более самостоятельными, навевает грусть.