Антиидеи - [14]

Проблему собственно нравственного отчуждения человека, ее научно поставил и решил впервые К. Маркс в своей общей диалектико-материалистической концепции отчуждения. В отличие от многих современных буржуазных мыслителей, превращающих нравственное отчуждение во всеисторический рок существования человека, К. Маркс рассматривал нравственный аспект отчуждения материалистически. Уже в «Рукописях» 1844 г. (произведении, на которое так любят ссылаться современные буржуазные интерпретаторы К. Маркса, превращающие его в «моралиста особого толка») он показывает, что в общем потоке отчуждения различные стороны общественной жизни играют совсем неодинаковую роль. В основе всех видов отчуждения лежит отчуждение в сфере экономической – отчуждение труда. Оно понимается К. Марксом как комплексный процесс: отчуждение продукта труда, отчуждение процесса труда, самоотчуждение его человеческой сущности, отчуждение человека от человека (выражающееся в противоположности позиций пролетария и капиталиста). Продукт труда обособляется от рабочего как нечто чуждое ему и порабощающее его. Сам процесс труда превращается для рабочего во внешнее, мучительное самоистязание. «…Он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным», [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с 90.] – пишет К. Маркс (причем весьма примечательно употребление им нравственно-психологических характеристик «счастливого» и «несчастного» состояния). Происходит самоотчуждение сущности пролетария, отпадение его «человеческой сущности», «сам он обесценивается и лишается достоинства», [Там же, с. 89.] все его человеческие силы оказываются лишь средством для его «животного» существования. Все эти качества, которые теряет человек, как бы всасываются миром капиталистических отношений, заключаются в форму отношения вещей и там персонифицируются (позднее, в «Капитале», К. Маркс раскроет этот процесс как «товарный фетишизм»). Наступает отчуждение людей друг от друга, их «взаимообособление»: «Когда человек противостоит самому себе, то ему противостоит другой человек». [Там же, с. 94] Эти объективные процессы – общественная, материальная основа всех форм отчуждения человека. Над ней возвышаются другие виды социального и духовного отчуждения, в том числе отчуждение моральное.

Моральное отчуждение – также не одноплановый, а многоплановый процесс. Во-первых, это отчуждение от личности ее способности (и права) на моральное творчество, на производство нравственных ценностей. Такое производство, такое творчество становится делом откровенно безличным, совершающимся где-то в таинственных недрах «общества вообще», «человечества», «государства», но никак не во внутриличностном мире. Это – «безличное дело» выглядит для отчужденного индивидуального сознания как нечто чуждое, как демоническая сила, отобравшая у сознания его творческие функции. И не только как чуждое, но и как враждебное. Отчужденное от человека, духовное производство ценностей кажется индивиду постоянным процессом создания новых пут, оков, запретов, обременительных обязанностей, подавляющих его индивидуальность, его волю и «свободу». Причем отчуждение от личности способности к моральному творчеству имеет несколько аспектов. Это не только отчуждение способности создавать новые нормы, запреты, правила, требования, т. е. новые нравственные ценности (процесс сам по себе длительный, сложный, где индивидуальные удачи не так уж часты, а общий, успешный результат определяется прежде всего коллективными усилиями). Но и отчуждение способности творчески реализовывать уже действующие нормы в неповторимо-конкретных ситуациях. Такая – наиважнейшая для массового поведения – нравственная способность подменяется механическими автоматизмами, равнодушным выполнением ряда предписываемых действий, в различных ситуациях общения для каждой из которых ему уготовлена определенная стандартная «маска» (которая не только скрывает личину действующего, но и является глухой преградой для нравственного взаимопонимания, взаимодействия мыслей и чувств общающихся).

Во-вторых, это отчуждение от личности действующих норм и запретов морали. Они начинают выглядеть как чуждые, враждебно-порабощающие его силы, не имеющие ничего общего с его внутридушевным миром. Моральная императивность (обязательность) норм выглядит как полностью «внешнее» принуждение, не вытекающее из внутрилич-ностных потребностей, побуждений. Нравственное «надо», моральное «должен» уже не звучат как личное решение, как убежденное «не могу поступить иначе», а выглядят как терзающие индивида, мучительные для него «внешние» обязанности. Ответственность становится чисто внешним, а потому формальным отношением к поведению.

Так наступают, в-третьих, отчуждение от человека его нравственной сущности, его моральное раздвоение на «подлинную» и «неподлинную» сущность. Причем трагедия этого отчуждения при капитализме состоит прежде всего в том, что «неподлинно» выглядят нормы, цели, идеалы, т. е. социально значимые, крупномасштабные моральные ценности, а «подлинно» – случайные, мимолетные интересы, даже капризы, пустое эгоистическое своеволие индивида.