Антихрист - [47]

Сергей закрыл за собой дверь и, направив пистолет на Самвела, сказал:

— Самвел, забирай баб — и в парилку. Быстро. Шаг влево, вправо, крик — стреляю.

Сергей нажал на курок, раздался хлопок — и стоявшая на столе бутылка с шампанским вдребезги разлетелась.

— Быстро! Машка, отойди в сторону, ты закроешь их в парилке на засов. Кудрявый, лежи, не дергайся, я пришел по твою душу, дернешься, пришью к дивану.

Обомлевшие от неожиданности женщины, прикрываясь полотенцами, подчинились. Самвел, блестя налитыми кровью глазами, пошел следом.

— Машка, закрыла?

— Закрыла.

— Отодвинься в сторону, я проверю, как ты закрыла… Ложись на пол задницей кверху, руки на голову и лежи не двигайся.

В этот момент Сергей заметил, что Кудрявый делает замах, чтобы бросить в него бутылку. Сергей моментально отреагировал, выстрелил, бутылка разлетелась, забрызгав Кудрявого пивом и осколками.

— Твою мать! Обалдел, что ли, — прорычал Кудрявый, откидываясь на подушку.

— Слушай, хрен стоячий, внимательно. Твоя жизнь мне не нужна. Сейчас ты поедешь со мной. От тебя надо, чтобы ты убедил Панина открыть дверь в его берлогу, — и все. Если хочешь жить — подчинись.

Кудрявый понял, что Сергей запросто может его пристрелить, и оценил обстановку: «Ах, Паня, твою мать, сколько я тебе говорил, не трогай Малышева».

— Ладно, поехали, — сказал Кудрявый.

Кудрявый всю дорогу сидел спокойно, пытаясь угадать, что же произошло. Подъехали к дому Панина. Сергей открыл дверь автомобиля, дождался, когда не будет прохожих. Когда рядом никого не было, сказал:

— Быстро выскакивай — и в подъезд.

Кудрявый заскочил в подъезд, как заяц. Поднялись на третий этаж, подошли к двери квартиры Панина. Сергей прошептал на ухо Кудрявому:

— Я позвоню, а ты говори что угодно, чтобы он тебе открыл. Когда распахнет дверь, отскакивай в сторону, я вхожу в квартиру, а ты свободен. Понял?

— Понял.

— Что будешь говорить?

— Я знаю, что надо говорить.

Сергей нажал кнопку звонка.

Из-за двери раздался женский голос:

— Кто там?

— Люба, это я, Сивцов. Хозяин дома?

— Нету его.

— Скажи ему, что пришел я, и что я знаю такое, что ему срочно необходимо знать, если он хочет жить.

Через минуту из-за двери послышался голос Панина:

— Что тебе надо, Федор?

— Поговорить надо, срочно.

— Ты один?

— Один.

Тут Сергей сообразил, что допустил оплошность.

Панин увидит руки Кудрявого за спиной и тут же захлопнет дверь. Сергей пригнулся и быстро стал развязывать Кудрявому руки. Как только он это сделал и отскочил в сторону, дверь заскрипела и приоткрылась. Сердце у Сергея бешено колотилось. «Точно, открыл на цепочку», — решил Сергей. Кудрявый засунул руки в карманы куртки. Зазвенела цепочка, дверь распахнулась. Сергей прыгнул, оттолкнул Кудрявого и ворвался в квартиру. Панин упал. Его жена, стоявшая рядом, закричала, подняв руки, стараясь будто бы защитить лицо. Сергей захлопнул дверь, выхватил пистолет и выстрелил в телефон. Он тяжело дышал, чувствовал, что на него накатывает бесконтрольное бешенство.

— Уходи в кухню, — обратился он к жене. — Крикнешь, пристрелю и его, и тебя.

Жена Панина убежала на кухню. «Сына дома нет, где-то спрятал», — сообразил Сергей.

— Где моя дочь? — обратился Сергей к Панину, его голос срывался и шипел. — Лицом вниз, на пол. Быстро. — Панин перевернулся на живот. Сергей приставил ствол пистолета к затылку и повторил:

— Где моя дочь? Считай вслух до пяти. На счет пять я стреляю. Считай!

— Не знаю, — выдавил из себя Панин. Сергей приподнял голову Панина за волосы и ударил его носом об пол. Под лицом Панина образовалась и стала быстро увеличиваться лужа крови.

— Не знаешь, значит, я сам буду считать: раз, два, три, четыре…

— Знаю, — прервал его Панин. — Она в Степановке.

— Ты ее отвез?

— Я.

— Кому сдал?

— Ребров Иван, деревенский.

— Где этот дом?

— Крайний дом у реки. Рядом с колодцем.

— Больше там никого нет?

— Никого.

— Люди Ясницкого знают, где она?

— Нет, не знают.

— Кто тебя подрядил на это дело?

— Я тебе и так много сказал.

— Отвечай, сволочь.

— Убей — не скажу.

Сергей понял, что так просто Панин не скажет, а пытать его не было времени. Он поднялся и выбежал из квартиры.

До Степановки было километров сто двадцать. Сергей ехал быстро, все время сдерживая себя. «Только б не врезаться куда», — думал он, убавляя скорость. Проехал через мост. До Степановки осталось совсем немного, километров двадцать. Асфальт кончился. Дорога — сплошные ямы. И тут на приборной панели загорелись красные лампочки. Сергей остановил автомобиль и открыл капот. «Все ясно, лопнул ремень, запасного, конечно, нет. Ай, поехали, чего уж теперь, Сергей Михайлович. Как назло!»

Сергей ехал на минимальных оборотах, и все же, когда он уже въехал в деревню, двигатель заклинило.

— Слава Богу, хоть доехал, — сказал Сергей и, посидев с минуту за рулем, вышел из машины.

Автомобиль стоял посреди деревенской улицы. Вся-то деревня была дворов пятнадцать, да и те, судя по виду — покосившиеся заборы и выбитые стекла, — были почти все нежилые. Проезжая часть улицы жирно блестела грязью, там, где дорога не была разбита, рос конотоп и поздние сентябрьские одуванчики. Было очень тихо. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был звук быстро бегущей воды — деревня одним краем подходила к чистой таежной речке.