Антихрист - [205]

— Иван, возможно, я обрадую тебя, возможно и нет, но транслятор, считывающий и хранящий информацию человеческого мозга, уже сделан. И генетики тоже продвинулись очень далеко. Мы не теряли времени зря: пока ты занимался своими делами, воссоздавая структуру мозга в Самаэле, мы создали этот транслятор. Правда, вся эта мешанина информации, которую сумели считать из человеческого мозга, никем до сих пор не расшифрована…

Иван прервал Зильберта.

— Ты не понял, Зильберт. Для того, чтобы ты жил там, — Иван кивнул в сторону Самаэля, — нужно совсем не это. Вся информация, которая делает из Зильберта Зильберта, там уже есть просто потому, что без Зильберта мир не смог бы развиваться по той программе, по которой он должен развиваться.

— В это очень трудно поверить, во всяком случае, это мне непонятно. И все-таки что же надо, чтобы продолжилась моя жизнь?

— Надо, чтобы я запустил программу работы Самаэля. Причем совершенно не обязательно, чтобы ты присутствовал при этом, это можно сделать и через год, и через десять лет, все равно Зильберт оживет в Самаэле, если будут заданы соответствующие параметры работы программы.

— И что, весь мой жизненный опыт не нужен?

— Нет, Зильберт. Видишь ли, там, где существует Бог и где будет существовать наш Самаэль — там нет времени, и он знает о тебе все как есть — от рождения и до смерти. Программа Самаэля, отработав, замкнет в себя все времена; весь внешний мир, прошлый и будущий, будет существовать для тех, кто внутри пространства Самаэля одновременно. То есть информация, считанная из твоего мозга, Самаэлю не нужна, он получит ее одномоментно в чистом виде, главное, чтобы твое имя было там записано, а оно там уже записано…

— И ты можешь все это сделать?

— Да, могу. «Никогда я этого не сделаю, никогда! Но надо, чтобы он меня отсюда выпустил. Мне надо отсюда выбраться любой ценой», — подумал Иван.

— Ну так сделай это.

— Нет, я пока не готов.

— Объясни тогда, что это значит?

— Это значит, что я должен еще подумать.

— Как долго?

— Дай мне месяц. «Да не месяц мне остался, а от силы только дней семь, — сказал себе Иван, — после этого он меня убьет. Он должен меня убить. Он не даст мне пережить себя, что бы он ни говорил».

— Это слишком долго. Я могу столько не прожить. А я хочу отправиться туда вместе с тобой, Иван. Ты — единственная гарантия того, что мне там будет хорошо.

— Сколько же ты можешь мне дать времени?

— Джон, я слышу каждый удар своего сердца, и каждый удар дается ему с большим трудом. И я боюсь, что каждый удар, может оказаться последним. Неделя, максимум одна неделя земной жизни — все, чем ты можешь располагать перед вечностью…

— Хорошо, я согласен. Неделя. Прятаться я не буду. Пусть твои люди следят за мной, только не очень назойливо. Через неделю встретимся здесь же.

— Ты воистину дьявол, Джон. Предположим, что все, что ты говоришь, — правда. Стой, стой… — Зильберт замахал руками, — не надо никаких доказательств, мне они не нужны, все равно ведь нет выбора… Хорошо, мы с тобой окажемся там. А что будет с остальными людьми?

— Одни после смерти последуют за нами, другие в небытие. Он, — Иван кивнул в сторону Самаэля, — определит, кому куда отправляться, все взвесив на своих весах, — сказал Иван. — И не ошибется, не беспокойся. У него на этот счет свои безошибочные критерии. Я знаю…

— Какие критерии, какие, Джон?

— Каждый знает, куда он попадет, без всяких критериев, и ты знаешь это. Ведь знаешь! Вся армия служителей всех религий и культов уже тысячи лет спекулирует именно на том, что трактуют эти критерии и задают их от своего лица, ссылаясь на авторитет священных книг. Все это — ложь. Могу тебе сказать одно — веривших в Бога, а значит имеющих душу, во все времена было не так много, но, правда, и немало. И любой из них мог умереть в любой момент без страха. Это мог быть воин-язычник, снимающий доспехи перед битвой, или сжигающий себя русский христианин-старовер. Эти критерии неуловимы разумом и необъяснимы, как любовь. Воистину, судьба каждого прописана на небесах и все признаки избранности — косвенные; никому из людей не дано судить, кто избран для спасения, а кто проклят. Видимая святость и подвижничество могут быть лицемерием, а кажущееся отрицание Бога творится во славу Бога истинно верующим человеком, имеющим душу.

— Но ты же что-то заложил в его башку? — показал Зильберт на Самаэля.

— Сейчас он запрограммирован так, что заложил условия Он, — Иван показал пальцем вверх, — а Самаэль воспримет как избранных всех, кто не удовлетворяет этим условиям или попросту не имеет души, только и всего. Самаэль будет действовать от обратного, правда, только в отношении тех, кто в настоящий момент жив. Все прошлое, все эти души, а точнее информация о них, о уже живших людях, увы, погибнет.

— Но, значит, там, — Зильберт показал на Самаэля, — Ад!

— Вот тут ты ошибаешься. Там будет жизнь такая, о какой каждый может только мечтать. Каждый будет жить сам по себе, получая радость из своих переживаний и возможностей. Меня, например, там ждет моя любимая собака и прекрасная природа. Кто-то будет получать радость от своих детей и внуков, кто-то от секса. Для тебя тоже готово место, твое имя я туда уже вписал лично.