Антихрист - [3]

Глава 2. Боец

Зал был полон, разогрет двумя схватками и ревел в предвкушении главного боя.

Рустам Ибрагимов, стоя в центре восьмиугольной клетки, однако не слышал ни звука. Ему вообще не было никакого дела до этой толпы, окружившей ринг и бесновавшейся в ожидании боя. Он искренне презирал этих людей. Они, устав от рафинированного слащавого бокса в медиазпространстве, пришли на подпольные бои поглазеть на настоящую кровь, прикоснуться к настоящему насилию и жестокости, но что они о них знают? Эти андрогинные прилизанные мужчинки и мужеподобные женщины? Вряд ли хоть кто-то из них способен сжать пальцы в кулак и ударить другого человека. Даже защищаясь. Они скорее разревутся и начнут молить о помощи и снисхождении, чем станут биться за себя. Они готовы во всю глотку орать «рви, убей, раздави», но сами при этом не могут ничего. И не для них он, Рустам, ушел из легального спорта с его страховкой, кучей правил, защитой чуть ли не всего тела, медицинскими имплантами и личным медиком. Ушел он для себя, чтобы вот так вот стоять в одних шортах в ринге-клетке, где будет только он и его противник, где из всех средств защиты есть лишь тонкие беспалые перчатки и капы, и где травмы, рассечения, переломы и смерть вполне реальны. Ибо лишь в этом месте, обмениваясь ударами с противником и чувствуя во рту металлический привкус крови, он мог по-настоящему ощутить себя мужчиной и живым.

— Третий бой на нашем ринге, три победы, ноль поражений, ростом сто девяносто пять сантиметров, весом в сто двенадцать килограмм — Рустам Ибрагимов! — закончил представлять его ведущий, и Ибрагимов, вскинув вверх мускулистую руку, отошел к себе в угол. — И его противник, абсолютный чемпион нашего зала ростом в сто девяносто девять сантиметров и весом в сто двадцать три килограмма — Эндрю Климский.

Зал взорвался оглушительными воплями. Дверь в клетку открылась, и внутрь ринга ступил высокий, лысый, немного обрюзгший противник Ибрагимова. Он высокомерно улыбнулся смиренно стоящему в своем углу Рустаму, провел оттопыренным большим пальцем себе по горлу, вскинул вверх татуированные руки и зарычал, отчего толпа заревела так, что задрожал настил ринга.

— Бойцы, готовы? — спросил в наушный микрофон скачущий вокруг ринга ведущий. Рустам кивнул, Климский ударил себя в грудь кулаком и снова, играя на публику, зарычал. Ибрагимов скривился: противник силен и серьезен, но давно не бился с ровней и больше играет, красуется перед публикой, чем готовится к бою. Что ж, его проблема, если не воспринимает оппонента всерьез. — Тогда напоминаю правила. Запрещены удары в пах, затылок и локтями. В партере проводим не дольше пятнадцати секунд. Все остальное разрешено. Итак… — Ведущий поднял сжатый кулак и, разгибая пальцы, вместе с залом начал считать: — Три… Два… Один… Гонг!

Едва молоточек коснулся железного диска и высокая звенящая нота начала набирать силу, Ибрагимов ринулся в бой. Климский, привыкший, что с ним осторожничают, несколько смутился прыти парня и едва успел поднять руки, когда подпрыгнувший Ибрагимов в полете из-за плеча пробил ему в голову. Удар был так силен, что руку чемпиона отбросило в сторону, а кулак в тонкой перчатке с звучным, влажным шлепком угодил ему аккурат в подбородок. На миг глаза бойца потемнели, он вытянулся в струнку, получил еще дважды по лицу и рухнул плашмя на настил ринга.

Отойдя назад, Ибрагимов опустился на колени, положив руки на бедра.

Высокая нота гонга наконец стихла, а зал погрузился в полное молчание. Толпа хотела лицезреть насилие, но к настолько внезапной и мощной вспышки ярости была не готова.

А Ибрагимов сидел и невозмутимо ждал со взглядом направленным внутрь себя. Добивать упавшего было не в его правилах, а Климский, в отличии от него, был еще и отменный борец, получил недостаточно сильно и добивать его было откровенно опасно. Вцепится в лодыжку, и забрать ногу уже не получиться, придется бороться.

Подождав так и не явившегося противника, Климский вскинул голову, увидел рассевшегося рядом Ибрагимова и, зарычав, ударил кулаком по полу и начал подниматься.

Одним прыжком вскочив с колен в стойку, Ибрагимов ринулся к противнику, нанес несколько ударов ногой ему по бедру, уворачиваясь от попытки захвата, по голове, снова сбил на ринг и отошел.

— Падла, — зашипел через капу поднимающийся Климский. Теперь он был осторожен, встал сразу в стойку и, наконец забыв про публику, ни на секунду не сводил с Рустама глаз. — Убью!

Ибрагимов развел в стороны руки, приглашая противника к себе, и тот не заставил себя ждать.

До конца раунда оба обменивались, уворачивались и блокировали удары. Казалось, они были равны, однако на последней минуте даже самому ярому фанату Климского стало ясно, что чемпион сдает. Ибрагимов был чуть ли не вдвое моложе противника, намного быстрее, выносливее и искусней в ударной технике. Он легко уходил от клинчей и попыток захвата Эндрю, спокойно, лишь слегка морщась, принимал в корпус сокрушительные удары, тщательно защищал голову и методично обрабатывал то голову, то тело чемпиона.

Гонг об окончании раунда застал чемпиона на настиле ринга. Он задыхался, весь взмок, лицо было сплошной маской из крови, взгляд полон ярости и недоумения. Тогда как Ибрагимов по-прежнему был невозмутим, как статуя Будды, и лишь струйка крови стекала по щеке из рассеченной брови.