Антифа. Молодежный экстремизм в России - [62]
Таким образом, у такого рода лиц изначально отсутствуют такие мощнейшие сдерживающие факторы личностного радикализма как нормальная, полноценная семья (с официальной регистрацией брака и детьми) карьера, материальный достаток, достойное положение в обществе, мнение окружающих, оценка родных и близких.
Помимо этого значительная часть из них не заботится о своем здоровье (употребляет наркотики, алкоголь, бродяжничает), не планирует долгой жизни и крайне равнодушно относится к повседневным физиологическим потребностям – регулярному приему здоровой, калорийной пищи, соблюдению личной гигиены (принятию ванны, замене грязной одежды и т. д.), медицинскому лечению. Многих участников отличает склонность к бродяжничеству – перемене мест, путешествиям. Эта склонность сочетается с желанием «вечного праздника»: употребления стимулирующих веществ, длительных периодов праздности. В качестве примера можно привести описание «авторитетного» участника движения: «Я сплю до двух часов. Очень спать люблю. Потом встаю и иду на собрание или на работу. Или просыпаюсь рано, сажусь в поезд и уезжаю в другой город. Там концерты, митинги, потом кутеж. После чего еду в следующий город. Много езжу. Такая жизнь, конечно, несколько напрягает, но это лучше, чем сидеть дома и расслаблять свою ж…пу перед компьютером»[327].
Сама среда «антифа» – дух радикализма и бунтарства, пренебрежения большинством правил и норм современного общества притягивает различного рода «нестандартных личностей». Поэтому часть лиц, участвующих в движении, изначально имеет склонность (в том числе наследственную) к алкоголизму и наркомании, а также различного рода психические отклонения от повышенной возбудимости и гиперактивности до шизофрении.
По словам исследователей, уже в период 1995–1997 годов «леваки… медленно превращаются, теряя массовость, в своеобразное гетто – замкнутый мир десоциализированных фанатиков, экстремистов (по образу жизни и по образу действия), неудачников, маргиналов. Уже сейчас заметно, что по мере развития этого процесса в рядах леваков нарастает удельный вес психически неуравновешенных (и даже откровенно нездоровых), зависимых от алкоголя и наркотиков, а также предпочитающих нигде не работать и живущих за чужой счет – родителей, любовников, любовниц»[328].
Судя по анализу мировоззрения «антифа» многим из них даже нравится существование своеобразного «социального изгоя» – ненужного и неинтересного никому (даже родителям и родственникам), кроме группы товарищей. Многие из них бравируют тем, что даже самим фактом повседневного существования на основании идей «антифа» они бросают своеобразный вызов обществу и государству. По словам лидера Инициативы революционных анархистов (ИРЕАН) и «Студенческой защиты» Дмитрия Костенко в статье «Назад к Нечаеву» сказано о том, что «во внешнем мире» (обычном нормальном обществе) допустимы любые средства, можно лгать, красть, мошенничать, печатать фальшивые деньги, присягать и отрекаться по двадцать раз на дню, заключать любые альянсы, лишь бы во вред системе – то есть, государству[329].
Однако чувство социальных отщепенцев, своеобразных «отбросов» общества заставляет такого рода лиц подсознательно ненавидеть его более благополучных участников, имеющих полноценную семью, материальный достаток, высокий социальный статус и уважение в обществе. А очень часто испытывать по отношению к ним не только идеологическую ненависть, но и зависть.
При этом у такой категории лиц существует явно выраженное стремление на тиражирование своих политических взглядов и жизненных принципов на других участников движения и, прежде всего, на молодежь и подростков с целью их идеологической и духовной переориентации.
Краткий психологический и внешний портрет такого «антифа» хорошо характеризует предельно честное описание (изложенное в повести «Исход») авторитетного московского «антифа» по кличке «Пит»[330], в котором он описывает свое повседневное существование: «Вот тот парень (не разделяющий идей «антифа») стоит вечером у магазина, и я подхожу к нему сзади. В растянутом свитере, в грязных кроссовках, неаккуратно выбритая «под ноль» голова, подростковые усы, прыщи на всем лице, гнилые зубы. Через секунду этот отличный парень превратится в кусок го…на, обрезок железной трубы сделает из его головы кровавый фарш. Зубы, куски кожи, кровь во все стороны.
Я двоечник с последней парты, меня презирают одноклассники, я бухаю и др…чу. У меня впалая грудь, рахитичное пузо, я предрасположен к астме, плохое сердце. Никогда не было нормальной работы, никогда не было папы, никогда не было девушки, через секунду я отомщу этому пид…асу за все эти годы, за всю мою жизнь, за всех таких же, как я, прид…рков, за убогих, за больных, за детей из семей бюджетников, за тупых, инфантильных, за всех неудачников, которые составляют ох…ительный процент населения нашей страны. Я буду бить его по голове обрезком железной трубы за всех нас, и в этом будет что-то от святости. Или в святости всегда есть что-то от этого»[331].
Таким образом, движение «антифа» можно охарактеризовать как
