Античный анекдот - [30]

Тогда Паррасий выставил свою доску, на которой изобразил полотняный холст.

Зевксис, приблизясь к выставленному с намерением откинуть с него полотно, наконец понял, что введен в заблуждение, и вздохнул:

— Ты победил, Паррасий! Я обманул лишь птиц, но ты — самого художника!

Зевксис, написав «Елену», начал брать деньги за осмотр этой чудесной картины.

И вскоре разбогател.

Эллины прозвали его картину «гетерой» (то есть продажной женщиной).

Зевксис, все так же неустанно соревнуясь с Паррасием, написал как-то красками фигурку мальчика, несущего виноградную кисть. И снова обманутые мастерством художника птицы бросились клевать ягоды.

Но Паррасий в этот раз похвалил Зевксиса с оговоркой:

— Виноград ты написал как бог, а вот мальчик у тебя получился не ахти как: его не боятся птицы!

Поликлет

Знаменитый скульптор Поликлет как-то решил сделать два скульптурных изображения одного и того же человека. Одну статую он лепил, прислушиваясь к советам каждого посетителя и тут же внося рекомендуемые изменения. Вторую — по усвоенным им традиционным законам искусства.

Когда работы были готовы — скульптор выставил их на всенародное обозрение. Одну из них зрители единодушно хвалили, возле другой — смеялись и негодовали.

Поликлет сказал:

— Та скульптура, которую вы осмеиваете, — то ваша работа. Другая — моя.

Никомах

Живописец Никомах был настолько потрясен новой картиной знаменитого Зевксиса, под названием «Елена», что своим поведением привел в изумление окружающих.

Кто-то его спросил:

— Да что ты так переживаешь?

Никомах отвечал:

— Ты бы не спрашивал меня, если бы у тебя были мои глаза!

* * *

Портреты, исполненные одним афинским живописцем, отличались необыкновенным изяществом. Зато дети художника, наполнявшие криками его просторный дом, поражали гостей своей некрасивостью.

Кто-то из посетителей выразил по этому поводу удивление, но художник в ответ только посмеялся:

— Это потому, что портреты я пишу при дневном освещении, а детей создаю ночью!

Другой афинский художник никак не мог добиться на своих досках сходства с натурой.

Над ним вечно потешались. Один же остряк так просто и заявил:

— Да этого ему не добиться никогда! У него самого десяток детей, а ни один ребенок не похож на своего отца!

Апеллес

Какой-то вертлявый художник однажды расхвастался:

— Вы себе представить не можете, до чего же быстро написал я вот эту картину!

Знаменитый живописец Апеллес, присутствующий при том, остановил его:

— Ты мог бы нам этого и не говорить! Это же видно по картине!

Апеллес, закончив новые свои картины, обычно выставлял их на балконе собственного дома, а сам прятался за портьерой и выслушивал суждения о его живописи из уст прохожих людей. Они же часто высказывали очень дельные замечания, которые художник тут же учитывал. Так, однажды, какой-то бойкий башмачник уловил, что Апеллес не совсем верно изобразил сандалии.

— Что правда, то правда, — согласился про себя Апеллес и внес соответствующие поправки.

Но когда башмачник на следующий день, увидев результаты своих замечаний, начал прохаживаться относительно вроде бы неправильно изображенной ноги, то Апеллес, против своего обыкновения, не сдержался и крикнул из-за портьеры:

— Ты рассуждай не выше башмака!

Александр Македонский рассматривал в городе Эфесе свой портрет, исполненный Апеллесом.

Царь молчал. Живопись ему не понравилась. Он даже отошел в сторону, так что портрет попал в поле зрения его коня Букефала. И вдруг конь заржал, решив, очевидно, что видит на доске не красочное изображение хозяина, но его живого.

Апеллес, внимательно за всем наблюдавший, радостно воскликнул:

— Царь! Клянусь Зевсом — твой конь понимает живопись лучше, нежели ты сам!

Протоген

Художник Протоген, друг Апеллеса, жил на острове Родосе. Он отличался особым усердием при работе над своими картинами. Эллины говорили, что он в течение десяти лет писал бегущую собаку, добиваясь впечатления, чтобы пена, падающая из ее рта, казалась настоящей. Но желаемого добился лишь тогда, когда в сердцах швырнул на полотно губку, пропитанную белой краской.

Над другой своей картиной он трудился целых семь лет. Молва о стараниях художника разошлась так далеко, что воевавший с родосцами македонский царь Деметрий приказал своим войскам обойти стороною город, в котором работал Протоген, — чтобы не помешать.

Когда же картина была наконец готова — ее увидел Апеллес. Он очень долго не мог произнести ни слова, а когда заговорил, то сказал следующее:

— Да, Протоген! Велик этот труд, велико и мастерство! Вот только недостаточно здесь очарования. Присутствуй оно — и с тобой не сравнился бы никто из взявших в руки кисть!

Разное

Спартанцы

Персидский воин пригрозил:

— Мы выпустим столько стрел из луков, что они закроют солнце!

Спартанец спокойно отвечал:

— Будем сражаться в тени.

Один из понтийских[18] царей купил себе спартанского повара, чтобы тот готовил ему знаменитую спартанскую «черную похлебку». Когда же царь попробовал пикантное блюдо, то страшно рассердился:

— Это невозможно взять в рот!

— Царь! — улыбнулся в ответ на его затруднения повар. — Прежде, чем есть эту похлебку, надо искупаться в нашей реке — в Эвроте!