Антибард: московский роман - [71]

Я не стал лучше и не стал хуже, я не стал добрее или злее, я не стал Просветленным и Посвященным, у меня не прибавилось бесстрашия, наоборот, я почувствовал себя гораздо более уязвимым, чем раньше, я понял, насколько слабо и хрупко человеческое тело, что достаточно одной секунды, любой глупой случайности, чтобы весь этот отлаженный, гениально сконструированный механизм превратился в истекающие кровью лохмотья с растерзанными внутренностями и переломанными костями, вместилищем неописуемой боли и бесполезным огузком, которым нет никакой возможности управлять, и смерть — отнюдь не самое страшное, что может произойти…

Но с тех пор во мне поселилась усталость, с которой я не был знаком прежде… Усталость от сознания необратимой, неутоленной глупости этого мира и того, что я по каким-то неведомым мне причинам должен в нем жить.

Я не стал набожным, потому что давно и безусловно верил в Бога, но теперь я воспринимал его как своего непосредственного Отца, никак не желающего отписать мне хотя бы часть своего наследства, и изредка начинал ворчать на него за прижимистость.

Я был обречен жить с осознанием того, что Бог и Дьявол махнули на меня рукой, оставили доживать свой век таким, как я есть, они утратили интерес к моей душе как к полю битвы Добра и Зла, поняв, очевидно, что ни на то, ни на другое я уже не способен. Какое-то время я был безмерно удручен этим, как дитя, которому за строптивость домашние объявили бойкот, но потом привык, смирился и даже нашел в этом очарование покоя и облегчения.

И скорбь о том, что я как человеческая особь отсутствую в дальнейших планах своего Бого-Дьявола, заставила меня не только нехотя вспомнить, но и признать существующим и действительным подписанный мною непосредственно перед самым рождением контракт, о котором все мы, актеры этого Театра, склонны забывать, где ясно говорится, что я согласен в этом спектакле (столько-то лет, месяцев, часов, минут и секунд в земном исчислении) играть роль Нищего Барда, потому что категорически отказался от единственных незанятых в этот момент амплуа Злодея или Героя-Маньяка, переплевывающего Чикатило по количеству жертв, и Милиционера, охотящегося за ним, — не считая, конечно, множества других проходных персонажей, среди коих самыми достойными были Трудящийся, Военный, Педагог, Крестьянин, Актер Детского Театра, Уголовник, Адвентист Седьмого дня, Врач «ухо-горло-нос», Библиофил, Менеджер сетевого маркетинга, Агроном, Рок-музыкант, Душевнобольной, Ветеринар, Стриптизер, Полярник и прочие, отвергнутых мною с презрением, и после долгих споров и поисков в Базе Данных, в результате которых мне в качестве альтернативы смогли предложить для воплощения лишь образ Учителя Физкультуры, что я счел для себя неприемлемым и смехотворным, я вынужден был стать тем, кто я есть… Конечно, как и любой другой актер, я бы мог сыграть Гамлета, но зачем Главрежу столько Гамлетов?.. Кто-то ведь должен быть и Нищим Бардом, а если на сцене есть Нищий Бард, то должны быть и Родители Нищего Барда, которые сделают все, чтобы их сын не стал Чемпионом мира по шахматам, Великим тенором или Гениальным изобретателем, Поклонники Нищего Барда, Спонсоры Нищего Барда, Женщины Нищего Барда, Засиратели мозгов Нищего Барда и даже, как это ни смешно, Завистники Нищего Барда, и это, в свою очередь, значит, что я, будучи неплохим в своей роли, даю возможность кому-то еще хотя бы время от времени появиться из сумеречной тени массовки и произнести свой коронный монолог в чарующем свете рампы…

Однако впереди меня ждал еще один удар. Как-то, маясь в гостях в ожидании выпивки, я листал журнал «Вокруг света» и наткнулся на фотографию, при виде которой у меня захватило дух. На ней были Глаза, эти Глаза, именно в том виде, в котором я их видел, — нарисованные разноцветными красками, правда, без зеленой, хотя я отчетливо запомнил зеленый цвет, и не на черном фоне Космоса, а на светлой стене. Я был потрясен… Я даже испугался. Прочитав подпись под фотографией, я узнал, что это «всевидящие глаза Будды на ступе Бодхнат, одной из самых больших и почитаемых ступ в буддистском мире. Она расположена в пяти километрах от Катманду (Катманду — это где? — Авт.). Ее размеры впечатляют — высота ступы составляет 40 м, а диаметр — 60. Каждый вечер для молитвы вокруг ступы (что, черт побери, они подразумевают под „ступой“?! — Авт.) собираются сотни монахов в живописных красных облачениях…»

Поздравьте меня, господа!.. Оказывается, уже несколько веков, если не тысячелетий, сотни монахов в живописных красных облачениях, а вместе с ними сотни тысяч, миллионы местных жителей, зевак, паломников и скучающих туристов, без всяких проблем каждый день и каждый вечер пялятся на самое сокровенное и удивительное, что мне довелось увидеть когда-либо… А я-то наивная душа! Вот тебе и божественное предназначение!..

Пиццу — всем!

Мне словно плюнули в душу, мне стало так горько, как будто тайна всей моей жизни, свято оберегаемая от всего мира, вдруг оказалась растиражированной на рождественских открытках; Филипп Киркоров уже ставит на ее основе мюзикл с Галкиным в главной роли, а Никита Михалков приступает к съемкам картины по ее мотивам с целью все-таки завоевать заносчивый Голливуд, о чем всегда втайне мечтая…