Антиамериканцы - [154]

— Будь я проклят, профессор, если знаю. Призывная комиссия заарканила меня, вот и все.

— Выходит, не знаешь? — с улыбкой осведомился Бен.

— Выходит. Может, ты скажешь мне?

— Ты освобождаешь человечество, — с самым серьезным видом сказал Бен, и Эмилио рассмеялся. Некоторое время Хэнк так и сидел с открытым ртом, потом принялся было обгладывать кость, но отложил ее и взглянул на Бена.

— В самом деле? — спросил он.

— Ты не согласен? — Блау повернулся к Эмилио, и тот утвердительно кивнул головой; он понимал, что Бен подшучивает над Хэнком, а Эмилио любил посмеяться над товарищем.

— Claro,[133] — изрек он.

— Ну, это-то я понимаю, — кивнул Хэнк. — Ведь мы уже давно вместе, и я научился кое-как разбирать вашу тарабарщину.

«А ведь мы и в самом деле скоро пойдем в бой против нашего извечного врага, во имя освобождения человечества, — подумал Бен. — Сначала нужно разделаться с этим врагом, а потом взяться за его пособников, которых так много повсюду».

— Не понимаю я что-то тебя, профессор, — проговорил Хэнк и покачал головой. — Столько читаешь, прочитал уйму книг… Да тебе совсем тут не место!

— Не говори глупости, — возразил Эмилио. — Бен должен быть с нами. Вот капитан Уинстон того и гляди продаст всех нас.

— Не знаю, не знаю, — отозвался Бен. — Возможно, не так уж он плох.

— Капитан? — сердито воскликнул Хэнк. — Да это настоящая ослиная ж…!

Бен напустил на себя серьезный вид и нарочито строгим тоном проговорил:

— Мне не нравится, когда так отзываются о наших офицерах, Хэнк. К начальству нужно относиться с уважением.

— Знаешь, о чем я думаю? — продолжал Хэнк, пережевывая кусок свинины. — Я думаю, что наш капитан фашист. Да, да. Он ведет себя как фашист, я ведь видел их в кино.

— Может, ты и прав, — согласился Эмилио. — Он действительно терпеть не может нас, солдат.

— Бен! — сказал Хэнк. — Я доверяю тебе. Ты же не допустишь, чтобы со мной, малышом мамаши Прэт, что-нибудь случилось, правда?

— Хэнк, я люблю тебя, как брата… как братьев, — ответил Бен и посмотрел на Эмилио, давая понять, что относит свои слова и к нему.

— А в какой части служит твой брат? — деловито справился Хэнк.

— Мой брат убит. Он погиб вместе с семьей в Маниле во время авиационного налета.

— Все хорошие люди погибают, — покачал Хэнк головой.

— Как бы не так! — воскликнул Эмилио и хлопнул сальной рукой по плечу товарища — Ведь мы-то все еще живы, а?!

Хэнк повернулся к Бену. Он был явно озадачен.

— Что это такое — освобождение человечества, о котором ты говорил, профессор?..

12. 28 июля 1948 года

— Итак, мистер Блау, — начал Биллингс. — Если я вас правильно понял, вы — коммунист и гордитесь этим, так?

— Да!

— И вы занимаете иную позицию, чем те обвиняемые, которые прикрываясь конституцией, отказывались открыто заявить о своих политических убеждениях?

— Как вам сказать? — протянул Бен, несколько озадаченный ходом Биллингса. — Видимо, отчасти да.

— Да или нет? — переспросил прокурор. — Вы, безусловно, заслуживаете некоторого уважения за свою откровенность, но все же мне хотелось бы уточнить вашу позицию в этом вопросе.

Бен снова встретился взглядам с Сью и улыбнулся:

— Мистер Биллингс, если вы делаете мне комплимент, то я не могу принять его.

— Что вы хотите сказать?

— А вот что, — ответил Бен, широко улыбаясь. — Во-первых, мне известно, что ваша задача заключается в том, чтобы отправить меня в тюрьму, я же всеми силами хочу помешать вам в этом. — Во-вторых, я полагаю, что своим комплиментом вы хотите расположить к себе присяжных. В-третьих, я не могу согласиться, что выступающие перед комиссиями конгресса свидетели прячутся за конституцию. Меня учили, что «Декларация прав» призвана служить щитом для граждан и в свое время была принята исключительно для того, чтобы защищать их от тирании правительства.

— Вы рассматриваете наше правительство, как тиранию?! — крикнул Биллингс, внезапно побагровев.

Поднялся Табачник.

— Ваша честь, это что — перекрестный допрос?

— Я полагаю, мы можем обойтись без этих йзаимных «комплиментов», — сухо заявил Айнхорн, перегибаясь через барьер. — Продолжайте свои вопросы, мистер Биллингс. Господа присяжные, пожалуйста, не принимайте во внимание этот обмен «любезностями».

— Итак, мистер Блау, — понизил Биллингс голос, — мы слышали здесь, что коммунистическое движение направляется международной конспиративной организацией. Так показал один из добровольцев бригады, в которой вы служили, известный профессор истории и некоторые бывшие коммунисты. И все же вы отрицаете, что это — бесспорный факт?

— Категорически отрицаю.

— По-вашему, коммунистическое движение не направляется международной заговорщической организацией?

— Ни в коем случае. А вообще международных организаций существует очень много, мистер Биллингс.

— Может быть, вы назовете хотя бы некоторые из них, и мы попытаемся разобраться, есть ли у них что-нибудь общее с коммунистической организацией.

— Пожалуйста: масонский орден, римско-католическая церковь, Ротари-клуб, Христианская ассоциация молодых людей, Общество квакеров… Вряд ли, мистер Биллингс, вы сможете назвать хоть одну из них конспиративной.

— Какое же, хотя бы отдаленное отношение имеет любая из перечисленных вами уважаемых организаций, — саркастически заметил Биллингс, — к международному коммунистическому движению, к которому вы с такой гордостью причисляете себя?