Анти-Макиавелли, или Опыт возражения на Макиавеллиеву науку об образе государственного правления - [31]

Образованные государи лучше разбираются в человеческой природе. Они знают, что все люди имеют свои достоинства и недостатки, что большие способности могут сочетаться с великими пороками и, таким образом, находятся с ними в равновесии. Разумный государь должен все это уметь употребить себе на пользу. Поэтому он оставляет при себе своих министров, удаляя от себя лишь неверных, с их хорошими и плохими свойствами, предпочитая их тем, кого еще предстоит испытать. Государь уподобляется хорошим музыкантам, которые охотнее играют на том инструменте, крепость и слабость которого им более знакома, чем на новом, свойства которого им еще неизвестны.

Глава XXIII Как государю избегать льстецов

Нет другой такой исторической книги, в которой уделялось бы столько внимания слабости государей к льстецам. Все желают по справедливости, чтобы государи любили правду и приучали бы себя к тому, чтобы ее выслушивать, но при этом часто ждут от них того, что противоречит их первоначальному желанию. Все считают, что государи должны быть настолько честолюбивы, чтобы стремиться снискать славу и совершать великие дела, и в то же самое время хотят, чтобы они были настолько равнодушны, чтобы избегать наград за свои достижения. Та причина, которая побуждает их искать похвалы, должна склонять также и к тому, чтобы ее презирать. Это означает требовать слишком многого от человека. Поэтому от государя требуется более властвовать над собой, чем над другими.

Государи, которые не заботились о своей славе, были или равнодушны ко всему, или чересчур сладострастны, или слишком мягкосердечны. Много имелось государей, которые не были одухотворены никакой добродетелью. Хотя и свирепые тираны старались снискать себе похвалу, однако у них это было вызвано суетностью и стремлением к совершению различных злодеяний. Они желали похвалы, но вместо этого заслуживали презрение. Для злонравного государя лесть бывает смертоносным ядом, для государя же, прославившегося заслугами, лесть – это лишь небольшая ржавчина на его славе. У разумного правителя излишняя лесть вызывает лишь озлобление против льстецов, ион удаляет их от себя.

Кроме того, есть и другой род лести. Он был свойствен софистам, которые прославились своим красноречием. Эта лесть укрепляет страсти. Она жестокости придает вид правосудия, расточительности придает обличие щедрости. Попадая под обаяние этой лести, можно все пороки скрывать под покровом свободного времяпрепровождения и веселья, и, наконец, это красноречие возвеличивает пороки, чтобы тем самым увенчивать славой порочных героев. Многие из людей внимают этой лести с удовольствием, ибо, оправдывая их вкус, она помогает избежать обвинений в несправедливости. Нельзя, чтобы государи поступали сурово с тем, кто хвалит те достоинства, в наличии которых у себя государи не сомневаются. Такого рода лесть является самой тонкой. Она не описывает побед государя, как это делают историки, она не поет государю дифирамбы в витиеватых предисловиях, не ослепляет государя высокопарными напоминаниями о его успехах, но, приняв вид истины и высокого чувства, нежно отворяет вход в его сердце притворной добродетелью и справедливостью. Как может государь, будучи великим мужем и героем, не внимать той истине, которая ввиду своей отстраненности не позволяет прогневаться на льстеца, из уст которого она исходит? Как можно было Людовику XIV, который знал, что только одна его осанка внушает страх подчиненным, и находил в этом удовлетворение, прогневаться на одного своего старого офицера, который, говоря с ним, дрожал, заикался, останавливался в речах и напоследок провозгласил: «По крайней мере, Ваше Величество, я не трепещу так перед вашим неприятелем!»

Государи, перед тем как они получили власть, были такими же людьми, как и все остальные, и поэтому они могут припомнить то, какими они были ранее, и это убережет их от яда лести. Те же государи, которые всю жизнь правили державой, с самого младенчества, как боги, питались фимиамом. Поэтому лесть для них жизненно необходима.

По моему мнению, было бы справедливее соболезновать государям в этом отношении, нежели осуждать их. Льстецы, а тем более клеветники заслуживают проклятия и ненависть всего света, равно как ите, кто, утаивая от государей истину, становятся в один ряд сего неприятелями. Траян[81] с помощью похвал Плиния Младшего поощрялся к добродетели; в противоположность этому, Тиберий благодаря лести своих сенаторов только укрепился в злодеяниях.

Глава XXIV Отчего итальянские государи лишились своих земель?

Притча о Кадме, который посеял зубы убитого змея, и из них выросли воинственные народы, истребляющие друг друга, является хорошей иллюстрацией того, что представляли собой итальянские государи во времена Макиавелли. Лживые клятвы и измены, которые были для них не в диковинку, уничтожили их полностью. Если читать итальянскую историю конца четырнадцатого или начала пятнадцатого века, то в ней нельзя найти ничего иного, кроме свирепости, наглости, пренебрежения обязательствами, беззаконных завоеваний, тайных убийств, словом – одни только гнусные злодеяния, одно упоминание о которых заставляет содрогаться сердце.