Анти-Ахматова - [36]
Разговор, который мы вели, был странен — по злости с ее стороны, по какой-то упорной меркантильности <…>: «А знаете, Радзинские-то ведь оказались бандитами. Он сам признался, что брал все время себе мой паек — весь мой паек… Вы подумайте! Холодные, спокойные бандиты. Это после стольких демонстраций заботы и преданности». — «Кому же он признался?» — «Фаине Георгиевне».
Я молчала. По-видимому, раздраженная этим молчанием, она несколько раз повторила слова о бандитизме. Потом: «Как я скучаю по Наде… <…> Ведь она и Ф.Г. и Ломакина спасли мне жизнь. Иначе я давно лежала бы на кладбище. Особенно после того, как Ваш убийца врач, которого Вы привели (зачеркнуто полторы строки — Е.Ч.). Скажите, зачем Вы его тогда привели? Для чего?» — «По-видимому, для того, чтобы убить Вас, NN. Для чего же еще!» <…>
<…> Пришла Ф. Г. Я встала. NN радостно подошла к ней: «Я сама мыла голову!» — «Ну NN, разве можно самой!» (вырезана половина страницы — Е.Ч.).
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 514–515
После этого Лидия Корнеевна перестала навещать Анну Андреевну, та не вспоминала о ней десять лет. Через десять лет Чуковская написала Ахматовой короткое письмо — и отношения возобновились. Они никогда не вспоминали ничего из ташкентской жизни, и только когда к Ахматовой приходила «третья слава» в хрущевские года и она опять почувствовала себя «окруженной» — тогда над Чуковской вставал призрак Ташкента.
Народ безмолвствовал.
ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ
27 сентября 1944 г.
Запись С. К. Островской
Ахматова заботится о своей политической чистоте. Она боится. Она хочет, чтобы о ней думали как о благонадежнейшей.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 106
Это — исчерпывающая характеристика ее гражданской позиции. Она просто не смогла заставить официально признать себя этой благонадежнейшей — не хватало политического темперамента. А все, что делала и говорила в этом плане, — все постыдно.
Все ее проявления гражданского мужества — а ее позицию всегда интерпретировали именно в таком ключе — очень изощренные: она дружит с Алексеем Толстым, Эренбургом, пишет хвалебные стихи Сталину, шествует в первые ряды партийных собраний и т. д. — а все взахлеб рассказывают, какой величины кукиш она при этом держит в кармане. А ведь скорее всего — ничего не держит. Боится за себя — все. Я не говорю, что теленку обязательно надо бодаться с дубом — но хоть как-то воздержаться, не поучаствовать…
10 июня 40 года. Вот ее постыдный список: подписан к печати журнал «Звезда» № 3\4, в нем опубликованы стихи «Маяковский в 1913 году» (Лиля Брик уже похлопотала, уже можно, до этого Маяковский интересовал ее меньше — скажем прямо, совсем не интересовал), «Борис Пастернак» (объясняется просто: на прошедшем съезде писателей Н. Бухарин объявил Пастернака первым поэтом), «Годовщину веселую празднуй!» (это о революции? или Лева год в тюрьме? — «о пытках говорили громко»), «От других мне хвала, что зола» (снова то про золу, то про лучину, здесь другие вроде темы у твоего народа), «Мне ни к чему одические рати» (это еще кто такие?), «А я росла в узорной тишине» (не в узорной, конечно, не в тишине — бегала уже барышней в разорванном платье и за арбузами плавала. «И — никакого розового детства»).
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 59
«Ты ведь написала что-то советское, и теперь тебе отовсюду авансы, авансы».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 146
Это Сверчкова, воспитательница ее сына, его тетка, грубо так говорит: может, надеется на увеличение алиментов? Ведь и вправду написала что-то советское — за это и платят в советской стране. Это — по определению. За розы платят в другой стране. Надо к тому же стараться, чтобы заплатили за твои, а не кого-то другого розы. В советской стране проще: пиши «что-то советское» и публикуйся, не хочешь — говори: гонима.
Особый предмет гордости Анны Ахматовой, пример ее дальновидности и хватки — отказ от эмиграции. Она прекрасно знала, какими тиражами выходят и за сколько продаются любые поэтические сборники на Западе. Продаются, «только если какой-то известный художник их оформит». Как женщине ей тоже было не пробиться — в топ-моделях ходили княгини (не Шахматовы», хватало настоящих), шансов не было. Но об Ахматовой — только славоговорение.
Ахматова не отказывается от того исторического и душевного опыта, который ей и ее народу стоил так дорого.
Анна ТАМАРЧЕНКО. Тема эмиграции в поэзии Анны Ахматовой. Стр. 85
А почему бы не полюбить и свободу?
Марина Цветаева бросила землю. Можно сказать, оторвала от себя. А Ахматова осталась. И считает себя неизмеримо выше, пишет об этом, напоминает. Секретарю Союза писателей Федину покрасили забор, ей Ленинградское отделение СП не присылает пригласительных, кремлевка ей по чину или все еще нет, в писательском доме дали квартиру, дачи, санатории — ЭТУ землю можно и не бросать…
Тамара Катаева — таинственный автор двух самых нашумевших и полемических биографий последнего десятилетия — «АНТИ-АХМАТОВА» и «ДРУГОЙ ПАСТЕРНАК». Виртуозно объединив цитаты из литературоведческих и мемуарных источников с нестандартным их анализом, она стала зачинательницей нового жанра в публицистике — романа-монтажа — и вызвала к жизни ряд подражателей. «Пушкин: Ревность» — это новый жанровый эксперимент Катаевой. Никто еще не писал о Пушкине так, как она.(Задняя сторона обложки)«Пушкин: Ревность», при всей непохожести на две мои предыдущие книги, каким-то образом завершает эту трилогию, отражающую мой довольно-таки, скажем прямо, оригинальный взгляд на жизнь великих и «великих».
Роман-монтаж «Другой Пастернак» – это яркий и необычный рассказ о семейной жизни великого русского поэта и нобелевского лауреата. За последние двадцать лет в свет вышло немало книг о Пастернаке. Но нигде подробности его частной жизни не рассказываются так выпукло и неожиданно, как в новом исследовании Катаевой «Другой Пастернак». «Боттичеллиевский» брак с Евгенией Лурье, безумная страсть, связавшая Пастернака с Зинаидой Нейгауз, поздняя любовь с Ольгой Ивинской – читателю представляется уникальная возможность узнать о личной жизни Пастернака с абсолютно неожиданной стороны.Перефразируя Толстого, Катаева говорит о своих книгах: «В „АнтиАхматовой“ я любила мысль народную, а в „Другом Пастернаке“ – мысль семейную».
Тамара Катаева — автор четырех книг. В первую очередь, конечно, нашумевшей «Анти-Ахматовой» — самой дерзкой литературной провокации десятилетия. Потом появился «Другой Пастернак» — написанное в другом ключе, но столь же страстное, психологически изощренное исследование семейной жизни великого поэта. Потом — совершенно неожиданный этюд «Пушкин. Ревность». И вот перед вами новая книга. Само название, по замыслу автора, отражает главный пафос дилогии — противодействие привязанности апологетов Ахматовой к добровольному рабству.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник Лётчики Сост. В. Митрошенков {1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце текста книги. Аннотация издательства: Сборник "Летчики" посвящается 60-летию ВЛКСМ. В книгу вошли очерки о выдающихся военных летчиках, воспитанниках Ленинского комсомола, бесстрашно защищавших родное небо в годы Великой Отечественной войны. Среди них дважды Герои Советского Союза В. Сафонов, Л. Беда, Герой Советского Союза А. Горовец, только в одном бою сбивший девять самолетов врага. Предисловие к книге написал прославленный советский летчик трижды Герой Советского Союза И.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами первая системная попытка осмыслить опыт самого масштабного предпринимателя России и на сегодняшний день одного из богатейших людей мира, нашего соотечественника Олега Владимировича Дерипаски. В книге подробно рассмотрены его основные проекты, а также публичная деятельность и антикризисные программы.Дерипаска и экономика страны на данный момент неотделимы друг от друга: в России около десятка моногородов, тотально зависимых от предприятий олигарха, в более чем сорока регионах работают сотни предприятий и компаний, имеющих отношение к двум его системообразующим структурам – «Базовому элементу» и «Русалу».