Анти-Ахматова - [25]
Михаил КРАЛИН. Артур и Анна. Стр. 248
Через пятнадцать лет Пунин «сдаст», оклевещет в ЧК и сына Ахматовой, Леву Гумилева. Она прощала мужчинам физические побои, моральные унижения — и кровь сына — даже не дала никому повода говорить об этом. Где-нибудь в обширном ахматоведении, в подробнейших восторженных воспоминаниях кто-то хоть раз вспомнил об этом? Она — не Приам, поцеловавший руку убийцы сына. Такого персонажа, как она, не было в греческих трагедиях, потому что они были — о трагедиях. А не о грязи.
Вот и второй комиссар, по музыкальной части, комиссар МУЗО.
Артур Лурье, сделавшись комиссаром, не прекратил писать музыку и публиковать свои музыкальные опусы на роскошной веленевой бумаге, благо, и бумага была в его распоряжении.
Программной вещью этого времени стал «Наш марш» на слова Маяковского. В одном из журналов того времени был опубликован приказ Наркомпроса № 109 от 3 октября 1918 года: «<…> Особенно желательно разучить с учащимися хоровое и оркестровое исполнение Интернационала, Дубинушки и Нашего марша (слова Маяковского, музыка Артура Лурье) <…>».
Михаил КРАЛИН. Артур и Анна. Стр. 249
А вот каков он был в жизни, тогда, когда она себя при нем считала Рахилью. Правда, не любимой, правда, не законной, правда, не избранной (короче, Рахиль — это не она).
5 декабря я пошел к Маяковскому опять — мы пили чай — и говорили о Лурье. «Сволочь, — говорит Маяк. — Тоже… всякое Лурье лезет в комиссары, от этого Лурья жизни нет! Как-то мы сидели вместе, заговорили о Блоке, о цыганах, он и говорит: едем туда-то, там цыгане, они нам все сыграют, все споют… я ведь комиссар музыкального отдела. А я говорю: «Это все равно, что с околоточным в публичный дом».
К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1901–1929. Стр. 150
Маяковскому хватало врожденной брезгливости, чтобы не якшаться с вошедшим во власть комиссаром. Хватало ли ее Ахматовой? Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять <…>.
Михаил КРАЛИН. Артур и Анна. Стр. 249
Ахматовой ли брезговать Аграновым и попрекать Лилю Брик? Ее комиссары погаже будут.
Особенно возмущался Пунин, комиссар изобразительных искусств. <…> На столе перед ним лежал портфель. Лицо у него дергалось от нервного тика. Он сказал, что гордится тем, что его забаллотировали в «Дом искусств», ибо это показывает, что буржуазные отбросы ненавидят его… Вдруг Горький встал, очень строгий стал надевать перчатку и, стоя среди комнаты, сказал: «Вот он говорит, что его ненавидят в «Доме искусств». Не знаю. Но я его ненавижу, ненавижу таких людей, как он, и… в их коммунизм не верю». Потом на лестнице говорили мне: «Он раздавил Пунина, как вошь».
К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1901–1929. Стр. 144–145
При власти был и Вольдемар Шилейко.
1918. Ездила в Москву с Шилейко. У него был мандат, выданный отделом охраны памятников старины и подписанный Н. Троцкой, удостоверяющий, что ему и его жене предоставляется право осматривать различные предметы и накладывать на них печати.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 34
Сама Ахматова лично, хоть и комиссарская жена, не расстреливала несчастных по темницам — не довелось. Осматривала разные вещи у владельцев памятников старины, накладывала печати. А понадобилось решить квартирный вопрос, забрать комнату — упекла с помощью нового любовника-комиссара старого мужа-комиссара в психушку. Никакому Агранову не снилось. Там — по свято сбереженному навету (на самом деле ничего не было, но уж очень складно обвинение звучит) — мол, Лиле Брик не хотелось отпускать Маяковского жениться в Париж, и она якобы попросила Агранова с визой Маяковского попридержать. Так ведь не в психушку же упечь, не в тюрягу!
1925 год, март.
А. Лурье решил вырвать АА от Шилейко. За Шилейко приехала карета скорой помощи, санитары увезли его в больницу. Я: «А предлог какой-нибудь был?» АА: «Предлог? — у него ишиас была… но его в больнице держали месяц».
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 45
«Я знаю ее полную достоинства жизнь…»
Борис ПАСТЕРНАК — в письме Сталину
Порыться в архивах Института имени Сербского — может, и найдутся методички по разработкам «юристки» Анны Андреевны Ахматовой. Сколько лет верой и правдой служили борьбе с инакомыслием, а рождены — гением Анны Ахматовой, нашим всем.
Таков был ее ближний круг. Так что же говорить о писателе № 1 Советской России, красном графе Алексее Толстом, который решил приблизить ее к себе, а ведь он был главным редактором всего на свете, лауреатом, хозяином флигеля ну прямо рядом с особняком Рябушинского-Горького, посылал ей в Ташкенте шофера с продуктовыми корзинами, имел прекрасные костюмы!..
Упреком Ахматовой — мол, не водись, грех — мог быть только один Осип Мандельштам. Да будет вам!..
Ахматова — Берлину об Алексее Толстом (и Мандельштаме).
Он мне нравился, хотя он и был причиной гибели лучшего поэта нашей эпохи, которого я любила и который любил меня.
Анна AXMATOВA. Т. 5. Стр. 500
Парадоксы Ахматовой не парадоксальны, как не смешны анекдоты, рассказанные с конца. «На самом деле он подумал… и поэтому сказал так:…» Она взахлеб перечисляет Исайе Берлину своих высокопоставленных друзей — как бы походя, как бы стоя высоко НАД, как бы предоставляя замереть от чудовищности такого сочетания — убийца ее лучшего друга — светски близкий ей человек, ему она подает руку — для поцелуя, щебечет: «Граф» и пр. — игра в фанты на костях. Мандельштам был слишком крупен для Надежды Яковлевны, его образ затмил плоть, даже жена в сверкающей ауре не нащупала тощее тельце, играла с ним в бисер, дала играться и Ахматовой…
Тамара Катаева — таинственный автор двух самых нашумевших и полемических биографий последнего десятилетия — «АНТИ-АХМАТОВА» и «ДРУГОЙ ПАСТЕРНАК». Виртуозно объединив цитаты из литературоведческих и мемуарных источников с нестандартным их анализом, она стала зачинательницей нового жанра в публицистике — романа-монтажа — и вызвала к жизни ряд подражателей. «Пушкин: Ревность» — это новый жанровый эксперимент Катаевой. Никто еще не писал о Пушкине так, как она.(Задняя сторона обложки)«Пушкин: Ревность», при всей непохожести на две мои предыдущие книги, каким-то образом завершает эту трилогию, отражающую мой довольно-таки, скажем прямо, оригинальный взгляд на жизнь великих и «великих».
Роман-монтаж «Другой Пастернак» – это яркий и необычный рассказ о семейной жизни великого русского поэта и нобелевского лауреата. За последние двадцать лет в свет вышло немало книг о Пастернаке. Но нигде подробности его частной жизни не рассказываются так выпукло и неожиданно, как в новом исследовании Катаевой «Другой Пастернак». «Боттичеллиевский» брак с Евгенией Лурье, безумная страсть, связавшая Пастернака с Зинаидой Нейгауз, поздняя любовь с Ольгой Ивинской – читателю представляется уникальная возможность узнать о личной жизни Пастернака с абсолютно неожиданной стороны.Перефразируя Толстого, Катаева говорит о своих книгах: «В „АнтиАхматовой“ я любила мысль народную, а в „Другом Пастернаке“ – мысль семейную».
Тамара Катаева — автор четырех книг. В первую очередь, конечно, нашумевшей «Анти-Ахматовой» — самой дерзкой литературной провокации десятилетия. Потом появился «Другой Пастернак» — написанное в другом ключе, но столь же страстное, психологически изощренное исследование семейной жизни великого поэта. Потом — совершенно неожиданный этюд «Пушкин. Ревность». И вот перед вами новая книга. Само название, по замыслу автора, отражает главный пафос дилогии — противодействие привязанности апологетов Ахматовой к добровольному рабству.
МИТЕРИКОН, СОБРАНИЕ НАСТАВЛЕНИЙ АВВЫ ИСАИИ ВСЕЧЕСТНОИ ИНОКИНЕ ФЕОДОРЕЕпископа Феофана.Издание второе дополненное Афонскаго Русскаго Пантелеимонова монастыря.МОСКВА.Типо-Литография И. Ефимова. Большая Якиманка, собств. дом.1898.От Московскаго Духовно-цензурнаго Комитета печатать дозволяется. Москва, 31 декабря, 1897 года.Цензор Протоиерей Иоанн Петропавловский.
Биография филиппинского ученого, поэта, писателя, художника и скульптора, идеолога возрождения народов Юго-Восточной Азии Хосе Рисаля, вышедшая в серии ЖЗЛ в 1937 году. Выпуск 15(111).
Скитский патерикО стяжании евангельских добродетелейсказания об изречениях и делах святых и блаженных отцов христовой церквиПо благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II© Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2001.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами первая системная попытка осмыслить опыт самого масштабного предпринимателя России и на сегодняшний день одного из богатейших людей мира, нашего соотечественника Олега Владимировича Дерипаски. В книге подробно рассмотрены его основные проекты, а также публичная деятельность и антикризисные программы.Дерипаска и экономика страны на данный момент неотделимы друг от друга: в России около десятка моногородов, тотально зависимых от предприятий олигарха, в более чем сорока регионах работают сотни предприятий и компаний, имеющих отношение к двум его системообразующим структурам – «Базовому элементу» и «Русалу».
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.