Антарктида - [9]
Я сошью из этой шубы комбинезон! Оставлю только дыры для глаз, чтобы снег не хлестал по щекам! А на глаза очки для плаванья! И на велосипед! И ничего с собой не нужно тащить! Я не замерзну на снегу в лесу! Бабушкин бобер спасет меня. Можно ночевать прямо так, сразу, как слез с велосипеда. Вот это будет жизнь! Даже звери считают меня за своего… Хотя нет, это уж слишком… Нужны рога… Где-то и рога же были, лосиные, на антресолях. Конечно! Вот и рога. Спилить! К черту олений лоб, рога пришить к бобровому капюшону, и мне не страшен даже медведь. Всё! Держитесь! Левон всесилен! Мне не страшна ваша зима! Нужна застежка…
И вот тут меня вырубило. А утром началась температура, и я по привычке читал проклятую Ахматову. Мама зачем-то раньше подсовывала ее, когда я болел. И теперь томик всегда лежал в ящике с лекарствами… «Шутка. Все, что было. Уйдешь, я умру…» Идиотизм… Какой идиотизм! Мечта рухнула! Я никуда не поехал. Я лежа писал курсовую, мазал нос и уши бальзамом «Звездочка» и хотел умереть. Представлял, что лежу смертельно раненый. Истекаю кровью. Смотрел на свои нитяные вены. Будто из них льется кровь. Я не могу ее остановить. Но я не умер тогда.
Запись 26
Старуха
Мишка. Посмотри на меня, пожалуйста, Полярная звезда. Я точно не знаю, как ты далеко и есть ли ты на самом деле. Немилосердно высоко живешь. До тебя не допрыгнули даже мои летающие братья Белка и Стрелка. Ты как алмаз во тьме ночной.
Старуха
Мишка. Когда полгода назад зашло солнце и на Антарктиду упала смертельная тьма, ты появилась. Ты единственное, что напоминает здесь о том, что ночь имеет конец. Пожалуйста, мерцай. Мерцай, Полярная звезда, всю бесконечную ночь.
Старуха.
Мишка. Путешественник не сводит с тебя глаз. Он мой лучший друг. Я знаю, что лучшие друзья не возвращаются. Но мне некого больше просить, и я прошу тебя, Полярная звезда. Продолжай мерцать, чтобы он не сбился с пути и верил, что я приду за ним.
Старуха.
Мишка. Отсюда ты кажешься только маленькой искоркой, в тебя сложно верить. Но нужно же во что-то верить… Посмотри на меня, пожалуйста, Полярная звезда. Я точно не знаю, как ты далеко и есть ли ты на самом деле. Пожалуйста, мерцай. Мерцай, Полярная звезда, всю бесконечную ночь.
Запись 27
Клюшников. Давай, шевелись. И говори!
Левон. Не могу больше…
Клюшников. Ну же!
Левон. Не могу…
Клюшников. Захочешь умереть – умрешь. Не захочешь – не умрешь. Хочешь умереть, сукин ты сын?
Левон. Не могу…
Клюшников. Хочешь меня тут одного оставить, предатель?
Левон. Нет, дядя Петя. Нет. Я здесь.
Клюшников. Говори мне что-нибудь, Левка… Мальчик… Говори… Ты что сделал, когда первый раз на полюс попал?
Левон. Палку воткнул и стал вокруг нее по всем меридианам бегать.
Клюшников. А я купался вот в этой водичке.
Левон. И как?
Клюшников. Горячо. Надо было одну бабку спасать.
Левон. Откуда тут бабка?
Клюшников. Да мы кругосветку шли. На разных отрезках к нам подсаживались путешественники, если не сказать, прости господи, туристы. Так вот, до полюса к нам села бабка. Мне тогда казалось, было ей лет двести. Сейчас-то старше стал, понимаю, что не больше ста. Хотела тоже вот как ты палочку воткнуть, за минуту кругосветка по меридианам. Англичанка. Богатая до поясницы. Так вот, побегала со всеми. А отчаливать стали – что такое? Тревога. Старуха в океан кинулась… Лева, ты спишь?
Левон. Нет. Я здесь. Говорите. Говорите потише. Так громко.
Клюшников. Так вот, старуха в океане. Ну, нас человек пять за ней. Не успели. Да и успели б, промерзла… Короче, лежат теперь ее косточки где-то на дне брюха синего кита. Лева?.. Лева, слышишь?
Левон. Слышу.
Клюшников. Дыши! Дыши, дурак, чаще…
Левон. Дышу. Говорите. Говорите, пожалуйста…
Клюшников. Где к ляду этот поп? Труханул что ли, не пошел за нами…
Левон. А старуха?
Клюшников. Говорю – старуха потонула.
Левон. А… Ну-ну…
Клюшников. Мы потом к ней в каюту заходим, а там письмо. Так, мол, и так. В моей смерти прошу никого не винить. Я видела все страны мира. Моей последней мечтой было увидеть полюс. Я стара, жить больше особо незачем и не для кого. Не поминайте лихом. Нет, она, конечно, «лихом» по-английски не написала, но что-то типа того по смыслу.
Левон. А почему сразу не сказала?
Клюшников. Кто ж ее знает. Боялась, может, что остановим. Суицидника на борт брать…
Левон. Дядя Петя, а кому бы ты сейчас позвонил? Жене? Если б только один звонок.
Клюшников. Начальству бы позвонил. Предупредил, что мы умираем и работа на станции приостановлена. Пусть ждут первого потепления и спасают попа с Мишкой.
Левон. А жене?
Клюшников. А что ей скажешь? Она сама все знает. Баба должна быть такая, Лева, что ты ей не позвонил, а она это поняла. Не наоборот.
Главного персонажа пьесы зовут Алексей. Он оказывается невольным свидетелем смерти молодой девушки, выпавшей из окна. Алексей, не успевший и не смогший хотя бы как-то помочь ей, чувствует свою вину за произошедшее. Он ощущает себя чуть ли не убийцей. И это чувство толкает его к социальной активности. Он собирает вещи для благотворительной акции, посещает дом престарелых, берётся сводить в планетарий мальчика из детского дома… Везде он пытается найти способ очиститься от своего чувства вины. И это очень сложно, так как он будто потерял ориентиры и не совсем уже понимает, что по-настоящему хорошо.
Выразительная социальная история про семидесятипятилетнюю бабушку, желающую найти себе названную дочь. Эта история про одиночество, когда у старушки нет ничего и никого, кроме одной, ещё более старой подруги. Но есть желание прожить остаток времени со смыслом, хотя прошлое ей кажется пустым, а жизнь неудавшейся. К концу пьесы мы неожиданно понимаем, что вся эта история была лишь подоплёкой для ток-шоу, извратившего все смыслы, сделавшего их глянцевыми, а потому – пустыми. После него, в реальности, ничего кроме одиночества не остаётся.
Пьеса о том, что такое «свой» и «чужой», о доме и бездомности, о национальном вопросе и принадлежности к той или иной стране, культуре, обществу. На протяжении всего сюжета перед нами предстают самые разные люди, но в каждом из них национальность подчёркнута. Русская девушка с мужем колумбийцем, которого бьют в России и который уговаривает жену уехать в Австралию, где… они оба оказываются людьми третьего сорта. Гастарбайтеры, одолеваемые завиральными, но абсолютно романтическими идеями. Американка и её муж чех, педалирующий своё немецкое происхождение.
Основанная на четырех реальных уголовных делах, эта пьеса представляет нам взгляд на контекст преступлений в провинции. Персонажи не бандиты и, зачастую, вполне себе типичны. Если мы их не встречали, то легко можем их представить. И мотивации их крайне просты и понятны. Здесь искорёженный войной афганец, не справившийся с посттравматическим синдромом; там молодые девицы, у которых есть своя система жизни, венцом которой является поход на дискотеку в пятницу… Герои всех четырёх историй приходят к преступлению как-то очень легко, можно сказать бытово и невзначай.
Гондла – жених незавидный, он некрасив и горбат, к тому же христианин, но он ирландских королевских кровей. Невеста – Лера – исландская красавица, знатного рода. Ей бы больше подошёл местный жених – Лаге. Он силён, красив и удачлив, почитает языческих богов. Лаге предлагает назначить поединок за сердце Леры. Гондла отказывается от драки, очаровывая слушателей игрой на лютне, пока не появляется отряд ирландцев и Гондла не становится королём двух островов. Он собирается крестить исландцев, но те противятся и в разочаровании Гондла убивает себя мечом во имя Спасителя.
Любительскому ансамблю народной песни «Наитие» – 10 лет. В нем поют пять женщин-инвалидов «возраста дожития». Юбилейный отчетный концерт становится поводом для воспоминаний, возобновления вековых ссор и сплочения – под угрозой «ребрендинга» и неожиданного прихода солистки в прежде равноправный коллектив.
Пьеса «Сослуживцы» Эмиля Брагинского и Эльдара Рязанова стала основой для сценария к одному из самых любимых зрителем советских фильмов – «Служебного романа» 1977 года. Сюжет знаком многим: статистическое учреждение, его начальница – «синий чулок» Людмила Прокофьевна, ухаживающий за ней старший статистик Новосельцев и их коллеги, наблюдающие за развитием «романа на рабочем месте».
Последняя пьеса французского комедиографа Жана-Батиста Мольера, в которой он сыграл свою последнюю роль. Герой комедии-балета, Арган, – то ли домашний тиран, нарочно выдумавший болезнь, то ли одинокий чудак, пытающийся укрыться от равнодушия окружающего мира. Перечни лекарств и процедур становятся фоном для различных баталий – за кого отдавать замуж дочку, как молодому влюблённому найти общий язык с упрямым стариком и как оценивать медицину…