Антарктида - [10]
Левон. Дядя Петя! Дядя Петя! Гляди! Телеграф!
Клюшников. Ого! И правда телеграф. Побежали скорее! Согреемся и всем напишем!.. Догоняй!
Левон. Ой, здравствуйте!
Старуха. Hello, Sir. Do you speak English?
Левон. Speak Russian… Советский Союз… Ой, no! Российская Федерация!
Старуха. Вы не знаете, из какой вы страны?
Левон. Нет, мы больше не знаем, из какой мы страны. Мы из… Антарктиды.
Клюшников. Фуф… Еле догнал. О! Бонжур, мадам! Знакомые все лица!
Старуха. Здравствуйте, Питер. Мы не виделись с вами, пожалуй, лет двадцать.
Клюшников. Больше, мадам.
Старуха. О, нескромно намекать даме на ее возраст.
Клюшников. Простите, мадам. Как ваши дела?
Старуха. Стабильно.
Клюшников. Как я рад. Вот. Познакомьтесь. Левон. Первый раз на полюсе. Знакомься, Лева. Это мадам Старуха-англичанка. Я говорил тебе о ней.
Старуха. Вы говорили обо мне. Как приятно!
Левон. Пару минут назад. Долго жить бу…
Старуха. …Смешной. Чего же вы хотите?
Левон. Мне надо отправить телеграмму. Тете. В Мелихово. Улица…
Старуха. Не уточняйте. Диктуйте текст.
Левон. «Тетя, я умер в Антарктиде. Яблоки из сада съел по дороге к Чехову. Нарви новых и отвези ему. У него там пусто»… Всё.
Старуха. Отправляю.
Левон. А ты, дядя Петя?
Клюшников. Давай. Пишите. «Папа, у тебя больше нет сына, только внук. Не давай ему сидеть на месте и не называй в честь меня котов». Хватит?
Старуха. Хватит. Отправляю.
Клюшников. Мы благодарим вас, мадам.
Старуха. Я сама рада. На полюсе, вы знаете, так мало работы. Новых людей приходиться ждать годами. А я ужасно скучаю без работы.
Отец Александр. Мы здесь! Мы здесь! Вы видите нас?
Мишка. Петр Георгич, мы здесь! Левон, ты что оглох?
Отец Александр. Братцы, давайте! Давайте, родимые! Мишка, поднимай!
Запись 28
Отец Александр. Ну, с Божьей помощью… Вот хоть я и верую, а все кажется, что человеку свое тело не победить… Читал как-то: на леднике одному геологу пришлось, чтобы спастись, прыгать лежа. Вроде как невозможно. А он прыгнул. Я так и понял, что это Бог его подкинул… И вы с Божьей помощью отойдете.
Клюшников. Пить дай…
Отец Александр. Пей-пей, Петр Георгич… Я как увидел, что ты весь обмороженный, еще парня на себе тащишь, глазам не поверил.
Клюшников. Чё это?
Отец Александр. Это я компотика наварил из яблок сушеных. Пей. Витамины. Подкрепляйся. Делать-то нечего… Вы трое суток спите, вот и наварил.
Клюшников. В Центр дозвонился?
Отец Александр. Да, все рассказал. У них там как раз пересменка случилась…
Клюшников. Какая, к ляду, пересменка?
Отец Александр. Местами менялись, говорят.
Клюшников. Сдурел ты что ли? Они круглосуточно дежурить должны!
Отец Александр. Петр Георгич, ты знаешь… Ну их. Главное на них не напали. Ложная тревога, мы предупредили. Бог с ними. Прости. Там, видно, серьезное дело. Не нарочно ж они… В Турции землетрясение. Просто землетрясение. Нас никто обидеть не хотел.
Мишка. Я вообще сначала подумал: всё, помер Левка. Петр Георгич его мертвого тащит. Мертвый-то без души, на тридцать два грамма легче, вот у него и хватает сил тащить. А он живой… Левка! Левка, проснись!
Клюшников. Не трогай.
Мишка. Он дышит хоть? Проверь, проверь!
Клюшников. Пусть дышит, Мишка. Не трогай…
Запись 29
Левон. Мне кажется, земли больше нет. Только снег бывает.
Клюшников. Встретитесь скоро, поцепляешь пыль на ботинки.
Отец Александр. У меня сначала аж глаз зудел. Так хотелось на что-то зеленое посмотреть. А то как в пелене. Приспособился. Вот на Достоевского почаще смотрю. Надо им в издательство потом благодарственное письмо написать, что сделали томик зеленым…
Мишка. Как хорошо, что ты проснулся…
Левон. А я всегда так болею. Как-то в детстве со скарлатиной тоже сутки провалялся. Мама говорит: думала, до снега проспишь. Я выглянул за окно и вижу, с деревьев уже все листья сошли. А прошлая осень была так давно… Я вдруг забыл, что такое вообще бывает. И спрашиваю: «Мама, как же так? И деревья скоро упадут?» Она: «Нет, деревья всегда стоять будут». «И в снег?» – «И в снег»…
Мишка. И не упали?
Левон. Нет. Только мне так с их стороны некрасиво тогда показалось остаться. Стоят такие угловатые. Только снег портят. Листья за них погибли, а им, предателям, наплевать. В Антарктиде справедливость. Ни листьев, ни деревьев.
Клюшников. М-да… Точно. Ребенок.
Левон. Ребенок, поп и собака.
Мишка. А вдруг там тоже больше нет деревьев?
Левон. Куда ж они денутся-то?
Мишка. Но если куда-то целый Советский Союз делся… Деревья-то такая мелочь… Вдруг там и правда больше ничего нет?
Запись 30
Радио. Ф… Внимание! Внимание! Центр вызывает Клюшникова! Вы слышите? Прием!
Клюшников. Центр! Я слышу вас! Прием!
Радио. У вас все в порядке?
Клюшников. Да, все показатели в норме. Работаем. Ждем вас.
Радио. Ф… на смену… ф…
Клюшников. Центр! Прием! Какие-то помехи… Прием! Вы на связи?
Радио. Повторяю. Ф… Ф-ф… на смену вам…
Клюшников. Не понял. Кому я передам смену? Зотов? Яныкин?
Радио. Нет-нет! Центр закрывает станцию.
Клюшников. Не понял…
Радио. Российская Федерация из-за недостатка финансирования прекращает работу станции «Молодежная» в Антарктиде. Как слышите? Прием!
Клюшников. Прием…
Радио. Вы поняли меня? Прием.
Клюшников. Не понял.
Радио
Главного персонажа пьесы зовут Алексей. Он оказывается невольным свидетелем смерти молодой девушки, выпавшей из окна. Алексей, не успевший и не смогший хотя бы как-то помочь ей, чувствует свою вину за произошедшее. Он ощущает себя чуть ли не убийцей. И это чувство толкает его к социальной активности. Он собирает вещи для благотворительной акции, посещает дом престарелых, берётся сводить в планетарий мальчика из детского дома… Везде он пытается найти способ очиститься от своего чувства вины. И это очень сложно, так как он будто потерял ориентиры и не совсем уже понимает, что по-настоящему хорошо.
Выразительная социальная история про семидесятипятилетнюю бабушку, желающую найти себе названную дочь. Эта история про одиночество, когда у старушки нет ничего и никого, кроме одной, ещё более старой подруги. Но есть желание прожить остаток времени со смыслом, хотя прошлое ей кажется пустым, а жизнь неудавшейся. К концу пьесы мы неожиданно понимаем, что вся эта история была лишь подоплёкой для ток-шоу, извратившего все смыслы, сделавшего их глянцевыми, а потому – пустыми. После него, в реальности, ничего кроме одиночества не остаётся.
Пьеса о том, что такое «свой» и «чужой», о доме и бездомности, о национальном вопросе и принадлежности к той или иной стране, культуре, обществу. На протяжении всего сюжета перед нами предстают самые разные люди, но в каждом из них национальность подчёркнута. Русская девушка с мужем колумбийцем, которого бьют в России и который уговаривает жену уехать в Австралию, где… они оба оказываются людьми третьего сорта. Гастарбайтеры, одолеваемые завиральными, но абсолютно романтическими идеями. Американка и её муж чех, педалирующий своё немецкое происхождение.
Основанная на четырех реальных уголовных делах, эта пьеса представляет нам взгляд на контекст преступлений в провинции. Персонажи не бандиты и, зачастую, вполне себе типичны. Если мы их не встречали, то легко можем их представить. И мотивации их крайне просты и понятны. Здесь искорёженный войной афганец, не справившийся с посттравматическим синдромом; там молодые девицы, у которых есть своя система жизни, венцом которой является поход на дискотеку в пятницу… Герои всех четырёх историй приходят к преступлению как-то очень легко, можно сказать бытово и невзначай.
Гондла – жених незавидный, он некрасив и горбат, к тому же христианин, но он ирландских королевских кровей. Невеста – Лера – исландская красавица, знатного рода. Ей бы больше подошёл местный жених – Лаге. Он силён, красив и удачлив, почитает языческих богов. Лаге предлагает назначить поединок за сердце Леры. Гондла отказывается от драки, очаровывая слушателей игрой на лютне, пока не появляется отряд ирландцев и Гондла не становится королём двух островов. Он собирается крестить исландцев, но те противятся и в разочаровании Гондла убивает себя мечом во имя Спасителя.
Любительскому ансамблю народной песни «Наитие» – 10 лет. В нем поют пять женщин-инвалидов «возраста дожития». Юбилейный отчетный концерт становится поводом для воспоминаний, возобновления вековых ссор и сплочения – под угрозой «ребрендинга» и неожиданного прихода солистки в прежде равноправный коллектив.
Пьеса «Сослуживцы» Эмиля Брагинского и Эльдара Рязанова стала основой для сценария к одному из самых любимых зрителем советских фильмов – «Служебного романа» 1977 года. Сюжет знаком многим: статистическое учреждение, его начальница – «синий чулок» Людмила Прокофьевна, ухаживающий за ней старший статистик Новосельцев и их коллеги, наблюдающие за развитием «романа на рабочем месте».
Последняя пьеса французского комедиографа Жана-Батиста Мольера, в которой он сыграл свою последнюю роль. Герой комедии-балета, Арган, – то ли домашний тиран, нарочно выдумавший болезнь, то ли одинокий чудак, пытающийся укрыться от равнодушия окружающего мира. Перечни лекарств и процедур становятся фоном для различных баталий – за кого отдавать замуж дочку, как молодому влюблённому найти общий язык с упрямым стариком и как оценивать медицину…