Антаподосис. Книга об Оттоне. Отчет о путешествии в Константинополь - [16]
Склоняясь к закату, Феб достиг уже 7-го часа>12; до сих пор светлый Марс был милостив к силам Людовика, когда турки, - не новички в военном деле, - устроив засаду, обратились в притворное бегство. Когда же люди короля, не ведая хитрости, в сильнейшем порыве устремились за ними, те внезапно все разом выскочили из засады и вот те, кто казались уже побежденными, сами перебили победителей. Сам король с удивлением увидел, что он из победителя вдруг стал побежденным, и тем тяжелее было для него это несчастье, чем менее он его предвидел>13. Ты увидел бы лес и поля, всюду покрытые павшими, ручьи и реки, ставшие красными от крови; ржание коней и звуки труб внушали бегущим все больший и больший страх, одновременно возбуждая дух преследователей.
V. Даже после того, как венгры достигли цели своих желаний, столь страшное избиение христиан по-прежнему не удовлетворило их злобу; чтобы насытить свою нечестивую ярость, они прошли земли баварцев, швабов, франков и саксов, все предавая огню. Не было никого, кто ожидал бы их прихода в местах иных, нежели те, что наиболее укреплены самой природой и немалым трудом; на несколько лет народ стал их данником.
VI. Во время правления [Людовика] жил некий Адальберт>14, не простой какой-то человек, но тот великий герой, кто, будучи в своем замке Бабенберге, находился в немалой вражде с государством. Король Людовик, собрав все свои силы, неоднократно ходил против него. Названный же герой вел с ним войну не вблизи своего замка, - как то обычно для большинства [рыцарей], - но вдалеке от своих укреплений. Рыцари короля, прежде чем на деле научились удивляться его храбрости, упреждая короля, замыслили под видом вызова Адальберта на битву выманить его из замка и убить. Однако Адальберт, не только знакомый с такого рода хитростями, но и сам на них мастер, отошел от замка так далеко, что рыцари признали в нем врага только тогда, когда неукротимый меч его, рубя, загулял по их шеям. Итак, когда Адальберт, этот герой, почти 7 лет>15 упорствовал таким образом в мятеже, Людовик, поняв, что мужество его и отвагу нельзя победить иначе, как только прибегнув к хитрости, попросил у Хатто>16, архиепископа Майнца, совета, как ему следует поступить в этом деле. Тот, будучи большим докой по части хитрости, сказал: «Успокойся, я освобожу тебя от этой заботы. Я позабочусь, чтобы он пришел к тебе, а ты уж позаботься, чтобы он не ушел». Итак, Хатто, уверенный в себе, ибо не раз давал удачный оборот дурному положению дел, под видом дружеского участия отправился в Бабенберг>17, к Адальберту. И сказал ему: «Если ты и не веришь в иную жизнь, кроме этой, временной, все же неправильно поступаешь, упорствуя в мятеже против своего господина, особенно когда действия твои совершенно напрасны. Ты не представляешь себе, насколько мил будешь всем и, особенно, королю, если смиришь свою дерзость. Итак, поверь мне, дающему тебе совет; прими клятву в том, что ты беспрепятственно сможешь как выйти из замка, так и вернуться назад. Если не веришь пастырским моим обещаниям, то не сомневайся, по крайней мере, в клятве, согласно которой я обязуюсь как вывести тебя из замка, так и привести назад, целого и невредимого». Итак, Адальберт, прельщенный, скорее обманутый этими сладкими, как мед, речами, принял от Хатто клятву и пригласил его разделить с ним завтрак. Хатто же, помня о коварном плане, который вскоре собирался привести в исполнение, наотрез отказался от этого. Не медля, Хатто покинул замок.
Адальберт тотчас же последовал за ним, держа [архиепископа] за правую руку. Хатто, увидев, что тот находится уже вне замка, сказал: «Досадно мне, славный герой, что я, согласно твоему совету, не подкрепил свое тело чем-либо съестным, особенно, когда предстоит длинный путь». Адальберт, не ведая сколько бед и несчастий несут в себе эти слова, сказал: «Так вернемся, господин мой, и, дабы тело не терзалось муками голода, хоть немного, но подкрепим его пищей». Согласившись с его предложением, Хатто вернулся с ним по той же дороге, по какой и вышел, ведя его назад по-прежнему держа за правую руку. Наскоро пообедав, они в тот же день поспешили к королю. Немалый шум и переполох поднялись в лагере, когда сообщили о приходе к королю Адальберта. Король, весьма обрадованный его прибытием, велел знати собраться и прийти на судебное заседание. И сказал им: «Вот уже почти 7 лет>16 Адальберт проливает нашу кровь, причиняет беспокойство, доставив нам своими грабежами и поджогами большие неприятности, о чем знаем мы не понаслышке, а на собственном опыте. Потому и ожидаем мы при таком положении дел, что приговор ваш будет принят как кара за столь явное преступление». Итак, согласно установлениям древних королей, [Адальберт] по единогласному их решению был присужден, как оскорбивший величие, к отсечению головы. Когда же его, связанного, уже вели на смерть, он, увидев Хатто, сказал: «Ты будешь клятвопреступником, если допустишь мою смерть». А Хатто и говорит ему: «Я обещал, что как выведу тебя, невредимого, из замка, так и приведу назад; полагаю, что именно это я и сделал, когда вывел тебя из замка, а затем сразу же целым и невредимым привел обратно». Застонав, [Адальберт] слишком поздно понял хитрость Хатто и горько пожалел, что пришел сюда; тем неохотнее последовал он за палачом, чем более хотелось ему жить, если бы это было возможно
