Аншлаг [Рассказы о цирке] - [17]

— Разрешите мне?..

И папа Игорь удивительно легко для его возраста перешагнул барьер…

Если бы то, что произошло дальше, застенографировать или записать на пленку, то получилось бы такое:

«Папа Игорь. У нас некоторые молодые люди позволяют себе перед выходом садиться за кулисами.

Дымба (с места). Предрассудок!

Папа Игорь. От предрассудков брюки не мнутся, а от сидения — очень. (Смех.) Раньше артист на конюшне выглядел конюхом, а в манеже — лордом!

Дымба. Да он даже писать не умел!

Шум в зале.

Папа Игорь(дождавшись тишины). Он многого не умел! Не умел сидеть, если женщина стоит. Не умел, целуя даме руку, тянуть эту руку к губам, а умел к ней сам наклониться. Не умел свистеть в цирке, садиться на барьер спиной к манежу. Не умел выходить на манеж без грима, как некоторые наши прыгуны (даже Регининых не пожалел!). А цирку не нужны прыгуны, цирк не стадион! Цирку нужны прыгающие ар-тис-ты…

Звонков. Правильно!

Папа Игорь. И вот еще что… Старые артисты не умели целыми вечерами играть в нарды, не умели, еле отработав номер, бежать к телевизору.

Вадим(радостно). Тогда телевизоров не было!

Смех.

Папа Игорь(Вадиму). Правильно, молодой человек, не было. Но вот, скажем, буфеты уже существовали. Однако артисты не спешили и туда!

Опять смех.

Дымба(с пренебрежением). Им было некогда. В униформу вставали.

Папа Игорь. Вот это верно! И убирали граблями манеж, но за грабли-то брались в белых перчатках! А ты, наверное, и не знаешь, за какое место грабли держать. И потом… Слушать вы не умеете! Сядете за стол и тараторите все разом, даже не выключив радиоприемника или, не дай бог, телевизора. А если не умеешь слушать, значит, не умеешь и сам говорить! (Показывая.) Э… бе… значит… вот так… это самое… Или сидите в красном уголке — на голубом экране известный певец, а вы вслух обсуждаете его костюм или гадаете, с кем он живет или развелся, а песня тем временем закончилась. Многое вы извлекли из нее?..

Лектор (вставая). Я прошу прощенья. Мне вот о чем хотелось бы у вас спросить, только ответьте, пожалуйста, честно… Верно ли, что наши артисты в одном зарубежном музее предпочли три часа просидеть во дворе, вместо того чтобы осматривать экспонаты? Могло ли так случиться, что знакомство с шедеврами, ради которых люди специально приезжают в эту страну, наших артистов не заинтересовало?

Звонков(твердо). Могло!

Дымба (категорически). Это раньше могло, теперь — нет.

Папа Игорь(в запале). Да, раньше артист в любой стране был дома! На трех-четырех языках разговаривал! А вы ездите, ездите за границу, а, кроме „спасибо“ да „почем?“, ничего сказать не можете!

Лектор. Извините еще раз… Ну, хорошо, тот зарубежный музей далеко, бог с ним. А в нашем городском музее вы были? (Молчание.) Никто не был?

Молчание.

Дымба. Я был.

Лектор. Это хорошо.

Дымба. Но там оказался выходной!

Смех.

Лектор(невозмутимо). Там не всегда выходной! Надеюсь, в следующий раз вам повезет больше! (Папе Игорю.) Продолжайте, пожалуйста…

Папа Игорь(лектору). Не обращайте на него внимания. Он уверен, что Брокгауз и Ефрон — это музыкальные эксцентрики…

Лектор. Ха-ха-ха!

Звонков. Хи-хи-хи!

Папа Игорь(глядя на Вадима). Про старых артистов говорят, что образование у нас — четыре класса на троих. Но у иных молодых — высшее без среднего! Вадим краснеет. Вчера один молодой человек, увидев у меня книгу, намекнул, что учиться мне поздно! А по-моему, умную книгу никогда не поздно прочесть, и не только мне, а даже ему! (Обращаясь к Вадиму.) Вот вы в цирке уже не первый день, так не будете ли любезны ответить мне на несколько вопросов?

Вадим(глупо). Сейчас?..

Папа Игорь. А чего ж откладывать, здесь все свои!

Смех.

Скажите, пожалуйста, когда был построен Московский цирк на Цветном бульваре? (Пауза.) А кем? (Пауза.) Как отчество Виталия Лазаренко? (Пауза.) А как фамилия артиста, который впервые перешел по канату через Ниагарский водопад?

Вадим. Э… бе… ме…

Общий смех, который перекрывает возглас Дымбы: „Ты что-нибудь про „Глобус“ расскажи!“

Папа Игорь(аудитории). Извините за маленький эксперимент… Но если человек пришел в цирк не на год, не на два, а на всю жизнь, пусть запомнит, что здесь не то место, где пять минут покувыркался — и свободен. Артист живет цирком все двадцать четыре часа в сутки! Профессия наша такова, что сегодня ты на манеже — и все тебя знают, завтра ушел — и все забыли! А надо чтобы не забывали! Чтоб хоть одна строчка от тебя осталась в той же самой энциклопедии. Одна строчка — зато навсегда!

Аплодисменты».

В ту ночь Вадим долго ворочался в постели, но уснуть не мог. В конце концов включил свет и увидел на подоконнике книгу, которую не успел передать Звонкову. Желая побыстрее уснуть, начал ее механически перелистывать, затем читать и вскоре почувствовал, что оторваться от нее не может. Обнаружил, между прочим, упоминание и о папе Игоре.

Наконец под утро уснул, однако во сне ему являлись то Акимов, то Аристофан, то Бабочкин, то Байрон, то Вахтангов, то «Веницианский купец», то «Гамлет», то Гладильщиков.

…Утром, отдавая книгу. Вадим спросил:

— Женя, а кто такие Брокгауз и Ефрон?

— Издатели энциклопедии.

От слова «энциклопедия» Вадим вздрогнул и, чтобы о чем-нибудь спросить, полюбопытствовал: