Аноха - [7]

Шрифт
Интервал

— И натрем!!! — опять выкрикнул Степка, вышагивая навстречу Анохе.

…Вот оно…

Аноха, сжав губы, с бьющимся сердцем приготовился к схватке. Со всех сторон, чуя скандал, бежали рабочие, и узкий проход между верстаками сразу заполнился горячей и потной толпой. В глазах, устремленных на Аноху, светилось любопытство. Пытливо разглядывали давно знакомое ржавое лицо Анохи и видели, как по-новому блестят блеклые голубые глаза его.

— Что ж насупился? Аль и говорить не хочешь?! — Степка ближе наступает на Аноху, и ярче светятся мерзлым блеском его глаза, а вслед за ним на полшага, на шаг, движется толпа, и слышно ее жаркое дыхание, словно принесли ковши с расплавленным чугуном.

— Молчишь? Аль язык в ж… втянуло?

Аноха сжался в комок, в маленький черный комочек, в песчинку; спрятаться, уйти, исчезнуть…

— Смирись, Аноха… — это шепчет сбоку Федос, отнимая последние силы у Анохи.

— Тебе, што ль, больше всех надо? — и волосатая степкина рука уже взметнулась над головой Анохи.

Еще раз Аноха окинул взглядом притихшую массу людей и не нашел, на кого опереться в этой неравной схватке. Еще раз огляделся и, ощутив какую-то бездонную пустоту внутри, криво усмехнулся. Губы его, до боли стиснутые, уродливо растянулись. Вдруг неудержимо стала шириться и расцветать его улыбка, захлестывая смехом анохино ржавое лицо. Брови его, изогнувшись, вскинулись высокой дугой на лбу, и Аноха прыснул веселым смехом:

— Аноха — один против всех! Вот так потеха!

Смех, детский, бурный, сотряс Аноху, распирая его маломерную грудь.

— Ох, и дурак же ты, Степка! Такой жеребец, а Анохе позавидовал! У-ух-ха-ха-а-а!

Степка, пораженный, придавленный, растерянно сунул руку в карман и сплюнул:

— Вот чортушка! Ей-бо!

Толпа качнулась и облегченно вздохнула.

— И все вы разве умные? Истин бог, дураки на свою голову… Ну-ка, Сидор, пощупай! Ну-ка, Антоныч! Рубаха-то моя сухая, а твою — хоть выжми. А ведь это ж… хи-хи… хи… хи… хитрость, братцы! Эта самая диференци-а-ци-я! — и, забирая власть над притихшей толпой, наступая на нее окрепшим и неожиданно сильным голосом, Аноха двинулся на Степку. И что стало со Степкой?

Глядит толпа и не верит глазам своим:

— Сдает Степка!

— Ай да Анох! — взвизгнул восхищенный женский голос.

На потрясенном лице Степки, напудренном черной пылью, выступила обильная роса, и он, утирая пот чугунной ладонью, перечеркнул лоб свой черным крестом. Растерянно отступил и, споткнувшись об опоку, упал.

— Вот так герой Степка!! Ах-ха-ха, ха-ха-ха!..

Взрыв смеха потряс напряженную тишину. Аноха, упоенный победой, хохотал оглушительней всех и видел, как светились и светлели лица людей, как из-под толстого слоя формовочной пыли и грязи ключом било веселье, прощающее и добродушное.

Хохотал и не слышал, как просвистел чугунный слитыш, и только ощутил горячий его удар в левый висок. Смешно подогнул ноги Аноха и опрокинулся на верстак, словно хотел спрятать странно-белесое лицо и удивленные глаза свои в мягкую черную пыль…

…В тот же вечер Тих Тихч вытащил из портфеля толстый, приготовленный к отправке пакет, с досадой швырнул его в нижний ящик стола и замкнул на ключ.

8

Дымятся опоки, синим чадом, высовывают желтые языки пламени, потрескивая от нестерпимого жара. Чугун, остывая, розовеет, потом цвет густеет, и кажется, что опоки налиты свежим вишневым соком. Клубится черная мельчайшая пыль, в'едаясь в поры, проникая сквозь одежду, всасывается тяжко дышащими легкими. Воздух насыщен ее неуловимыми частичками.

Если смотреть сверху, с легкого мостика вагранки вниз, то и люди и вещи, вмещенные в огромное нутро литейной и окутанные голубой мглой, кажутся одним огромным существом.

Облокотившись на поручни мостика, Тих Тихч вглядывается вниз, мучительно стараясь разгадать его движения, напряженные и властные. Много лет работает Тих Тихч на этом заводе, и все ценят его как хорошего спеца. И Тих Тихч принимает это уважение как законную, честно заработанную плату. Острые его глаза буравят насквозь металл, и он узнает с одного взгляда качество чугуна. Его короткие, с мясистыми пальцами руки наощупь и безошибочно определяют добротность работы.

Сидя ночами над чертежами заказов, Тих Тихч уверенной рукой наносит черные линии карандашом, заставляя их дробиться, пересекаться, обрывая внезапно их на одном листе бумаги, чтобы на другом листе продолжать их строгое осмысленное сочетание. Но часто, закончив работу в тиши ночной, Тих Тихч не чувствовал удовлетворения и подолгу расхаживал, вглядываясь в заоконную тьму. Тогда перед ним выплывал громоздкий и грохочущий цех, проходили вереницей лица рабочих. Тогда Тих Тихч чувствовал, как бессилен он проникнуть под брезентовые куртки литейщиков и подглядеть работу хитрого механизма, скрытого от него прозодеждой. Неузнанным и чужим оставался для него мир, заключенный в закопченную оболочку литейщика, управляемый законами, неведомыми Тих Тихчу.

Вот он стоит на дрожащем мостике, около пышащей жаром вагранки, слышит ее мощное дыхание, и кажется ему, что это дышит весь цех: все люди, все предметы, дышит металл — дышит одна огромная грудь… Звенели изделия под молотком браковщика, долетали разорванные голоса снизу, визжали поворотные круги под тяжелыми вагонетками, подвывал приглушенно кран.


Еще от автора Василий Павлович Ильенков
Сила жизни

Военные рассказы В. П. Ильенкова объединены темой глубокого советского патриотизма и неисчерпаемой жизненной силы советских людей, являющихся залогом их победы над тёмными силами гитлеризма. Рассказы хвалили за отсутствие надуманных сюжетов и погони за эффектами, за удачные описания природы и мастерство диалога.


Большая дорога

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Митрофан и Захарка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.