Аноха - [2]

Шрифт
Интервал

— …Ежели б мне, Парфеныч, твою силу, я б заработал… Сем-над-цать горшков — это дело! А у меня от силы тринадцать, — слаб…

— Косолапости в тебе много, — поучительно говорит Рябов. — Недоделок ты… Таланту в тебе нету…

Аноха пуще всего боится этого слова. Вот и сейчас, как сказал Парфеныч про талант, сразу огромная тяжесть придавила Аноху.

…Нет таланта… Быть всю жизнь Анохе незаметным, маленьким человечком… Значит, весь век помыкать им будут другие. Не будет он самостоятельным хозяином, и будет он век коротать одиночкой-бобылем. Другим и почет и уважение… Где-куда выборы — выставляют, в президиум выбирают. А как до Анохи черед доходит, так подымают на смех.

…Косолапость… А разве виноват в том Аноха?

Он тоскливо смотрит и видит, как сквозь оранжево-лиловые немытые окна пробивается поток света и горит в гранях графина с желтоватой водой. Блеск стекла приковал к себе анохин взгляд, и он не в силах оторваться от игры света, веселой и дразнящей. Вот так и Аноха хочет сверкать, чтобы люди видели, что есть, живет, работает человек и хочет иметь радостную и расцвеченную красками жизнь.

— Пошли, что ль? — встал Рябов.

Аноха, овеянный мечтой и расслабленный, шагнул за Рябовым на крыльцо.

Спускался майский оранжевый вечер. За озером, над зубчатым забором хвойного леса, пылала вечерняя заря.

2

Поникший и сумрачный всходил Аноха по скрипучим ступенькам крыльца, заранее готовясь к неприветливой встрече. В сенях он с грохотом передвинул на другое место железное ведро и, заслышав под полом тоскливый писк цыпленка, закричал:

— Не догляди сам — и пропадет птица. Ма-а-а-ать! Рази так за хозяйством глядеть надо?

Половицы шевелились под ногами Анохи, как живые.

Мать что-то бурчала под нос, вызванивая заслонкой. Щи показались водянистыми, без навару, а тут еще старый лодырь — кот торнулся в чашку, пришлось хлопнуть его ложкой по облезлой морде…

С матерью говорить не хотелось. Знает Аноха, что начнет она жаловаться на свои болезни, на неприступные базарные цены, на все на свете.

Лег Аноха на кровать, укрыл голову пиджаком и закрыл глаза. Притворился спящим… Засопел. Но разве перехитришь старую?

Скрипнули половицы, и мать присела на кончик кровати. За ней кот вспрыгнул и уже примащивается поудобней за спиной, урчит.

— Ты, Ванечка, спи. Это я так… скушно… Спи, Ванечка, — дребезжит мать.

Аноха открыл глаза и видит: да ведь это ж он, Ванька Шагов, восьмилетний мальчишка, наигравшись в городки, лежит на кровати, а мать сидит рядом, поджидая отца. Та же закопченая груша электрической лампочки, роняющая скудный свет; те же звенящие мухи; тот же неистребимый запах домашней жизни…

Припомнилось Анохе, как хоронили отца, первейшего по заводу пьяницу, и как его друзья-собутыльники пировали целую неделю, справляли поминки, как долгими ночами истекала воем и слезами мать… Потом цех — туманный и жаркий: Ванька в чистильной задыхается в непобедимой пыли, а горшки радостно визжали под металлической щеткой, словно черные щенята, когда их холит любящий материнский язык.

Так и затерялся Ванька в этом неумолчном визге металла, растаял в голубой дымке цехов — маленький, худощавый, невзрачный. А когда уж научился формовать горшок и стал настоящим рабочим, то не с кем было поделиться радостью, и, вспыхнув, она потухла, не согревши его, как осеннее солнце.

Шагова прозвали Анохой, как звали на заводе всех недоделков, всех растопыр. Посмеивались над ними беззлобно, да и сами анохи пытались ухмыляться, потешая народ надуманным чудачеством. Все были глубоко убеждены, что такой аноха ни на что серьезно не способен, и сам Иван Шагов поверил в это… Он кое-как тянул свою норму, никогда ее недовырабатывая, искренно убежденный, что нет у него сил с ней справиться. Если выбирали, шутя, в какую-нибудь комиссию Шагова, то он руками и ногами отбрыкивался под общий смех, и всегда его кандидатуру снимали:

— Аноху!

— Чо-ортушку?

— Братцы, ну и наделает делов!

— Снять. Чего там!

— Так, вишь, для смеху… Умора…

Аноха и сам голосовал только за тех, кого он уважал в цехе, кто был силен физически и ловко работал, кто больше всех выгонял сдельщины. С Рябовым он сдружился давно, подчиняясь его авторитету и не замечая того, как часто Рябов насмехался над ним, как окружающие отпускали шутки, когда они вместе проходили по цеху.

— Ну, зашагали Пат и Паташон!

А Аноха, шагая рядом с Рябовым, с первым по цеху рабочим, вырастал в собственных глазах.

И только в короткие промежутки домашнего отдыха, когда привычный мир, обступая Аноху, требовал от него как от старшего мудрого ответа и решений, Аноха чувствовал себя хозяином, большим человеком, от которого зависит окружающее. Важно распоряжаясь несложным хозяйством, отдавая приказания матери, Аноха утверждал себя в маленьком мирке домашней жизни.

— Ванечка, картошка дорогая стала… И такая мелкая-мелкая… Чистишь — и все в шкурлупу уходит… Забегала Дуня Масякина… «Что ж, говорит, Иван Трохимыч носу не показывает, чурается»… Брысь, ты шелудивый чорт, — пхнула она рукой кота, но кот только сладко потянулся и сильней замурлыкал. — А спину мою так ломит, так ломит, что ни сесть, ни лечь. Бодягой бы надо растереться… И говорит: «В его годы ждать больше некуда… а то, как хлеб в печке, пересидится…» Хорошая девка, право… другие там то-се, — Аноха, мол, а эта непривередливая… А к капусте и приступу нет, хотела рассады купить, а корешок — четыре копейки… Царица небесная…


Еще от автора Василий Павлович Ильенков
Сила жизни

Военные рассказы В. П. Ильенкова объединены темой глубокого советского патриотизма и неисчерпаемой жизненной силы советских людей, являющихся залогом их победы над тёмными силами гитлеризма. Рассказы хвалили за отсутствие надуманных сюжетов и погони за эффектами, за удачные описания природы и мастерство диалога.


Большая дорога

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Митрофан и Захарка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.