Анна, создающая королей - [19]

А теперь наступило утро… вернее, уже далеко не утро. Я изумленно посмотрела на часы. Возможно ли, что мы проспали до обеда?

Я не хочу повторения вчерашней ночи. Пусть Джулиус уедет, желательно, навсегда, чтобы я смогла притвориться, что наша короткая связь была наказанием. Я должна вырваться из очередной клетки.

Бесшумно одевшись, я бросила последний взгляд на мужа и открыла дверь.

Мне повезло, что у шока есть пределы. Вчера я их превысила, поэтому продолжала существовать по инерции, и это хорошо. Иначе увиденное снаружи разрушило бы мою волю.

Нашего дома не стало. Земля изогнулась и подавилась беспорядочными кучами обломков. Куски стен, провода, сломанная мебель, а сверху – серая пыль, словно это разрушение произошло несколько лет назад. В центре беспорядка все еще поднималась вверх парадная лестница. Посеревший от пыли ковер свисал, прикрывая обрубки камня. Правая половина лестницы обрывалась на полпути за ненадобностью, а левая переходила в каменную площадку, на которой я и стояла. От дома осталось только левое крыло, и теперь я возвышалась над каменным безобразием, над моим взорванным миром.

Нерон когда-то объяснил, что анабиоз безопаснее, чем насильственный сон. В анабиозе засыпает как сознание, так и тело, не ведая о том, что тот, кто тебя создал, разрушает твою жизнь. Только анабиозом можно объяснить то, что ни Джулиус, ни я не услышали, как Нерон прощался с прошлым. Привыкшая к анабиозу, я проснулась первой.

Неужели Нерон не пожалел слуг? Эта мысль обожгла, заставила броситься на руины с криками: «Тереза! Матиас!»

Я перепрыгивала с камня на камень, вглядываясь в разруху ищущими глазами. Вокруг не было ничего живого.

– Джулиус! – закричала я, не выдержав напряжения. Тут же забыв о муже, я бросилась прочь от дома. Если слуги спаслись, они прячутся где-то на острове. Пусть Нерон наказывает меня, но они тут ни при чем.

Не найдя ни единой души, я упала на камни и закрыла глаза. Я просила Нерона любить меня, а он отказался и отдал меня другому мужчине, доказал необратимость своего разочарования. А когда я приняла страсть навязанного мужа, Нерон разрушил все, что создал для меня.

Он несправедлив и жесток, но и я неправа. Я потеряла годы на пустую, тщетную борьбу за больное чувство.

Больше этого не случится.

Я соскребла себя с камня, села и посмотрела в безупречное небо.

Я не стану плакать на руинах старой жизни, а заставлю себя шагнуть в новую. Я не возьму с собой ничего, уж точно не мужа. Я вызову Джулиусу транспортный катер, чтобы он вернулся на Тритари. Пусть оставит себе все, что получил от Нерона. Пусть наслаждается моим приданым, мне ничего не нужно.

Джулиуса в спальне не было. Одеяло лежало на полу среди увядших лепестков. Кровь на простыне заставила меня отвести взгляд. А вдруг я забеременею? Нет, этого не случится. Нерон не позволит никому, кроме себя, причинить мне боль. Даже судьбе.

Сумочка и документы – вот и все, что я возьму с собой из этой жизни. На банковском счету заработанные мной деньги. Нерон смеялся над моим заработком, не возражал против личного счета в банке. Он называл его булавочным фондом, хотя и знал, что на заработанные деньги я могла уже купить свой собственный остров.

Я закрыла за собой дверь спальни, которую мечтала разделить с Нероном. Только сейчас я заметила, что рядом с дверью в пыли лежат листы бумаги, придавленные камнем. Смешно и глупо. Зачем придавливать бумагу камнем? Под атмосферным куполом не может быть ветра, и это очередное доказательство ненастоящей жизни с Нероном. Бесчувственное безветрие.

Я присмотрелась к бумагам, моргнула сухими глазами. Свидетельство о браке, к которому Нерон прикрепил справку о моей недееспособности. Цветной скрепкой.

Не оглядываясь, я дошла до ангара. Надо же, Нерон оставил мне «Пулю»… Прощальный жест, неслыханная и бесполезная щедрость. Зачем мне «Пуля», если Нерон разрушил остров?

Прислонившись к лакированной панели, я посмотрела в небо.

– Ты создал меня, Нерон. Научил жить, мечтать, любить, пробуждать в людях самое лучшее. Ради тебя я стала Анной, создающей королей, и мы собирались вместе изменить мир. Почему же ты не предупредил, что не позволишь мне быть человеком? Ты привязал меня к себе, оторвал от нормальной жизни, а потом продал другому. Разрушил все, потому что я возымела наглость хотеть твоей любви.

Я знала, что Нерон меня слышит. Он везде. Он не покинет остров, пока не досмотрит придуманный им сценарий до конца.

Горячая волна прошлась по телу – страсть, боль, отчаяние. Это длилось всего лишь секунду, но чужие чувства накатили на меня с такой силой, что могли принадлежать только одному мужчине.

Нерону.

Пусть он будет счастлив, а я найду свой путь.

Глава 3. Отвергнутая

Алтавия, четыре месяца спустя

В феврале мело. Нещадно, густо, горошинами жесткими, как сырой рис. Они лежали на замерзшей земле, дожидаясь, когда ветер покатит их волной бисера. Уже почти март, но весной и не пахнет. Я стояла на подъездной дороге в чулках и туфлях и морщилась от колючей боли в лодыжках. Не привыкла к погоде, хотя метет уже третью неделю. На острове климат создается хозяином, а на Тритари – природой. Раньше, прилетая сюда, я почти не замечала погоды, только городские пейзажи, но воспоминания о суровой зиме остались с детства.