Анна Леопольдовна - [122]
Между принцессами, даже при явной разнице их темпераментов, и вправду было много общего. У обеих было небезупречное с точки зрения праветензий на российский престол происхождение: Анна была дочерью не русского императора, а всего лишь мекленбургского герцога, а Елизавета, «природная» царевна, была рождена до брака родителей. Положение обеих принцесс после смерти Петра I было неопределенным. Обе не обладали политическими наклонностями — не умели много работать и учиться, стратегически мыслить, разыгрывать сложные ходы и комбинации, выдвигать и реализовывать какие-либо программы или реформы. Обеих привели к власти бравые военные — Анне вручил правление Миних с гвардейским отрядом, а Елизавету буквально внесли во дворец Преображенские гренадеры.
Но одна безропотно приняла свою участь и еще при жизни подверглась забвению, другая 20 лет (1741–1761) в целом успешно правила империей. Длительность царствования Елизаветы объясняется отнюдь не только его «национальным» характером: явно уступая как правительница великому отцу, она столь же явно превосходила свою соперницу. Она могла быть жесткой, даже жестокой; умело использовала в своей политике если не дух, то по крайней мере «букву» замыслов Петра I. И, пожалуй, главное — Елизавета была способна трезво оценивать своих советников, выбирать среди них наиболее умных и компетентных и лавировать среди соперничавших группировок, не давая никому исключительных прав и преимуществ.
Удача (или талант?) Елизаветы проявилась в сочетании никогда не покидавшего ее «чувства власти» (по определению Е. В. Анисимова) с невмешательством в повседневную работу государственной машины. Последнее обеспечивало спокойное течение дел, в то же время исключая непредсказуемое воздействие на верховную власть некомпетентных лиц или слишком заинтересованных «партий». За это Елизавету обычно критикуют; но именно этот баланс в сочетании с известной децентрализацией управления (сосуществование Конференции при высочайшем дворе и Сената, раздробление военного ведомства, восстановление Кабинета ее величества с неопределенными полномочиями) делал невозможным появление мятежных групп и «переворотных» ситуаций на протяжении ее долгого царствования.
Анна Леопольдовна, вероятно, пришлась бы к месту в качестве английской королевы, как ее тезка, правившая в 1702–1714 годах — при ожесточенной борьбе партий тори и вигов, но в иной, более устойчивой политической системе. Но роль правительницы России оказалась молодой принцессе не по плечу Несомненно, на отношении к ней сказались патриотические чувства — недовольство «засильем» немцев, хотя, как нам кажется, степень их распространения несколько преувеличена, начиная с историографической традиции XIX века. На деле неизвестно, так ли уж сильна была неприязнь к правлению Иоанна III и его матери у чиновников, офицеров, купцов и прочих обывателей.
И все же доброй правительнице не помогли ни лавры избавительницы от злодея Бирона, ни победа над шведами. Успех переворота 1741 года объясняется, конечно, не только тем, что простодушную регентшу удалось обмануть. Она оказалась непригодной для созданного Петром I политического режима, в котором все рычаги были замкнуты на ключевую фигуру императора без какого-либо разделения им прав и обязанностей с другими институтами власти. Юная правительница «не подошла» сложившейся системе управления не вследствие своего легкомыслия — Анна Иоанновна и Елизавета были не более компетентными; но она допустила такой уровень дезорганизации высших эшелонов власти (непредсказуемость решений, появление «нового Бирона», склоки среди главных министров), который представлялся опасным для стабильного функционирования самой государственной машины.
Неспособность Анны создать свою «команду» и управлять ею привела в итоге к такой изоляции правящей группы, которая способствовала успеху «солдатского» заговора ее соперницы, не имевшей настоящей сплоченной «партии» среди вельмож и офицеров. Но Анну никто не собирался защищать, и вся верхушка (за исключением Левенвольде, Остермана и Головкина, которые даже перед лицом опасности не смогли объединиться) тут же признала Елизавету и сохранила свои позиции.
