Анна, королева. Книга 1: Дочь князя - [2]
Каждая колдунья Межгорья, даже самая молоденькая, даже доставленная в столицу, в славный город Дан, из глуши, издалека, с самой дальней границы (как вот сама Ефимия) знала, что и указ короля Игнатия, и крутые меры преподобного Астафия продиктованы никем иным, как королевой Мариам, злокозненной бахристанкой. Королева колдуний боялась. И ненавидела.
Колдуньи же королеву Мариам не боялись и не любили.
Рыбный рынок, названный так потому, что прежде здесь торговали исключительно рыбой, теперь же — чем только душа ни пожелает, в этот предпраздничный день был полон. В праздники в Дане торговля была запрещена.
Ефимия, вырывая локоть из руки брата Дамяна — юный монах все норовил поддержать старуху под локоток, — прошлась меж возами, приглядываясь к товару и прислушиваясь к разговорам. Товар был разнообразный: торговали дровами; мороженой, вяленой и копченой рыбой; мясом: солониной и свежиной; птицей, живой и битой; капустой, свежей и квашеной; мерзлой морковью. Торговали соленьями, сластями, сухими грибами и травами, пряностями и приправами. Торговали тканями, готовым платьем, кожами, сапогами, лаптями и валенками, вениками просяными и дубовыми, ложками, вырезанными из мягкого дерева липы, и много чем еще.
В сторонке, не на возах, а прямо на снегу стояли большие короба с подаянием для нищих: подгнившими овощами, ношеной одеждой и обувью, и даже ящик с мерзлой птицей, тощей, а иногда и вонючей. Доброхотные даяния на пропитание и содержание нищих собирали бичующие братья, они же ведали и распределением благ: возле коробов, приплясывая на утоптанном снегу и похлопывая себя по бокам, мерзли три монашка из молоденьких. Дамян углядел их, замахал рукой, закивал головой, узнав в них знакомцев. Ефимия быстро юркнула в проулок.
В проулке снег был чистый, пушистый, нетоптаный. Ефимия поморщилась. Здесь Дамян легко найдет ее, и спрятаться негде. Будь Дамян кем-нибудь другим, а не монахом ордена бичующих братьев, Ефимия бы не беспокоилась, отвела бы глаза, заморочила голову. Но бичующие братья чуяли колдовство, как собаки чуют след зайца, и Дамян нашел бы колдующую Ефимию даже и зажмурившись.
Ефимия, увязая в сугробах, пошла вдоль стены. Может быть, повезет, может быть, Дамян, заболтавшись со знакомыми монахами, не сразу обнаружит ее исчезновение, и Ефимия успеет выйти на параллельную улицу.
Успела.
Улица была широкой и многолюдной, и служила продолжением рынка, только здесь не было возов, а торговали вразнос, кто чем, в основном ношеным платьем. Ефимия смешалась с толпой, потолклась немного, послушала разговоры. Ничего интересного она не услышала.
Говорили о дороговизне, о том, что мало в этом году убрали хлеба, и мало запасли рыбы, и что налоги велики, а повинности тяжелы.
Говорили о новом, готовом к освящению соборе Святого Видгорта, и что освящение состоится завтра, в праздник, и что приехал из Новограда на праздник примас Межгорской церкви, преподобный Антоний, и что по новому обычаю расписан собор внутри богомазами из Новоградского монастыря, и красота, говорят, неописуемая; и что камень для строительства возили из Айкастана, а мастеров Мариам выписала с родины, из Киза, и что крыт собор листовым серебром — вот-де куда денежки народные пошли!
В другом месте говорили о наследнике престола, королевиче Марке, что-де ждали его к празднику, да, видно, не будет Марка, и что Марк с семейством в ссоре, и не любят его родители, а любят младшего королевича Луку, вовсе юнца. И то — Марк лицом и статью пошел в отца, в короля Игнатия, только что ростом не вышел, Лука же — живой портрет королевы Мариам, злокозненной бахристанки…
Говоривший оглянулся опасливо, увидел Ефимию, втянул голову в плечи, выдернул из рук собеседника образец своего товара (товар его был ложки, но не обычные, деревянные, а новомодные, резной кости), бочком ввинтился в толпу и пропал с глаз.
Ефимия ухмыльнулась. Оказывается, горожане тоже не питают к королеве нежных чувств.
Позади, у выхода из проулка, каким сюда пробиралась Ефимия, послышался шум. Ефимия оглянулась.
Брат Дамян, долговязый, на голову возвышался над толпой, еще и на цыпочки привстал, выглядывал ее, Ефимию.
Ефимия ссутулилась, пригнула голову, семенящими мелкими шажками, чтобы не упасть, поспешила на торговую площадь.
На углу, на скользкой ледянке — накапало, видно, с сосулек под крышей, да и замерзло, — не удержалась на ногах, поскользнулась, упала.
Ах, грехи наши тяжкие!
Ах, грехи, грехи наши тяжкие!
Ефимия села в сугроб.
Она покачала головой, досадуя на свою неловкость. Старость, однако же, не радость, а Ефимия была слишком стара для таких вот развлечений — играть в прятки с юным монахом.
Кое-как, придерживаясь за стенку, Ефимия поднялась, отряхнулась. Хорошо еще, брат Дамян, заботливый, заставил ее нынче надеть теплые толстые штаны на вате. Хоть не ушиблась.
Ефимия осторожно заглянула за угол. Черной рясы брата Дамяна нигде не было видно. И слава богу.
Ефимия вышла на торговую площадь, осторожно, оглядываясь по сторонам, чтобы ненароком не нарваться на резвого юного брата Дамяна, прошла между рядами возов, иногда делая вид, что приценивается к капустному кочану или мороженому сому. На рынок нынче Ефимия пришла не за покупками, а за новостями.
С виду девушка как девушка, никогда и не скажешь, что ведьма. А ведь этим ведьмам – им ведь только попадись! Заколдуют, зачаруют, превратят! Вот и превратили: кого в Кота, кого в Пса, а кого и в Жаба. И живут теперь в современной трехкомнатной квартире и Кот, и Пес, и Жаб, и Паук, и многие другие. А домовой у них за хозяйку – ведьмы в домашнем хозяйстве не очень-то разбираются.
Первая часть продолжения повести про сказочную княжну Ладу, живущую на Украине начала XXI века.Пока княжна почивает зачарованным сном, её волшебная свита разрешает магические и бытовые проблемы, встречает дорогих гостей, спорит, учится, влюбляется, безобразничает помаленьку…
Сильно всё-таки меня магистр Крэй невзлюбил. Нет то, что он, боевой маг, теоретиков недолюбливает, это известный факт. Но это ж надо было, на стажировку, в такую даль несусветную отправить? Да сюда со времён основания академии никого из стажёров не присылали! Так ладно, если бы ещё эти мучения стоили того. Но оказалось, у добрых жителей далёкого окраинного городка свои планы на присланного стажёра, в которые не вписывается долгое и мирное пребывание в городе. Но разве ж это повод для печали? Стажировка закончилась раньше срока, а обратно до академии ещё добраться надо, так почему бы не срезать путь через Забытую пустыню? Заодно можно и сокровища поискать, и разгадать парочку тайн Забытого Города.
Реймунд Стург — убийца. Лучший из лучших. В мире Вопроса и Восклицания, переживающем эпоху великих открытый — эпоху парусов, пороха и закаленной стали. Он работает на Международный Альянс. Тайную организацию, которой платят за смерть самых сильных мира сего. Его удел — быть чужим оружием. И он был им. Верным и безотказным. С детства. Возможно лишь чуть более милосердным и склонным не допускать лишних жертв. Что-то пошло не так. Его предали. Кошка. Бывшая возлюбленная, ныне опасный враг. А голос из снов шепчет о свободе. Он все еще агент Альянса.
Реальный мир вокруг или виртуальный? А те, кто называют себя богами, они правда боги или админы продвинутой игры? Безусловно, это интересные вопросы. Но для тех кто внутри — это не важно, они просто учатся тут жить…
Виолетта Барская жила обычной жизнью: любимый муж, двое маленьких детей. Не было никаких приключений, а только любовь и гармония в семье. Один день изменил всю ее жизнь: авария, смерь мужа и маленьких детей. Она осталась чудом жива, потому, что она не человек — она дампир да еще и королевской крови. Теперь ее мир полон вампиров и конечно же любви.
С самого начала люди провозглашали магию к высшим знаниям; иметь могущество над силами природы с помощью магической энергии. Однако человек совершил самую ужасную и отвратительную ошибку, неся за собой хаос и разрушение. Эта ошибка влачит корни из кровавых жертв — и ничто не сравниться с таким могуществом. Некоторые люди провозглашают ошибку даром; полны ненависти и отверженности, начали экспериментировать с магией, желая воссоздать прототип Ужасной Ошибки, — тёмной магии, скрещивая внутреннюю энергию с кровью, дабы получить оправданный Дар человечества. Ошибка не должна повториться, даже упоминаться.
«Леший» неизвестного писателя Серебряного века Сергея Рессера — символистская проза, повествующая о любовных страстях лешего и тягостном бунте лесного существа против собственной природы.