Анна Каренина. Том 2 - [164]

Статьи Авсеенко удивляли Достоевского. «Авсеенко, — пишет Достоевский в «Дневнике писателя», отвечая на его критику, — изображает собою как писатель деятеля, потерявшегося на обожании высшего света. Короче, он пал ниц и обожает перчатки, карету, духи, помаду, шелковые платья (особенно тот момент, когда дама садится в кресло, а платье зашумит около ее ног и стана) и, наконец, лакеев, встречающих барыню, когда она возвращается из итальянской оперы»[171].

Называя «Анну Каренину» «великосветским романом», критик «Русского вестника» как бы бросал вызов демократической журналистике. И этот вызов не остался без ответа. «Русский вестник» — монархический и великосветский журнал — превозносил новое сочинение Толстого. Этого было достаточно, чтобы вызвать бурю негодования в радикальной прессе.

За перо взялся П. Н. Ткачев, критик и публицист демократического журнала «Дело», одного из самых распространенных изданий 70-х годов. Если статьи Авсеенко (а он написал серию статей о романе в «Русском вестнике» и в газете «Русский мир») можно назвать дифирамбом великосветскому роману, то статьи Ткачева (он выступал под псевдонимом «П. Никитин») следовало бы назвать памфлетами на Толстого и его истолкователя.

Кажется, однако, что Ткачев слишком доверял истолкователю и судил о романе главным образом по тому, что о нем писалось в «Русском вестнике». Важнейшая статья Ткачева называлась «Салонное художество»[172]. Название весьма характерное, заключающее в себе прямую оценку романа и определяющее отношение критика к нему.

Ткачев, по существу, повторил весьма шаткие утверждения Авсеенко. Только переменился «знак»: то, что было сказало с умилением, повторялось с отвращением; а в том, что это роман из великосветской жизни, написанный по законам «чистого искусства», оба критика были совершенно согласны.

Толстой статьи такого рода считал обобщением всех превратных мнений о своем романе. «И если близорукие критики думают, — говорил он, — что я хотел описывать только то, что мне нравится, как обедает Облонский и какие плечи у Анны Карениной, то они ошибаются» (т. 62, с. 268–269).

Куда более сложным было отношение к роману в «Отечественных записках». Толстой вдруг, казалось бы, утратил доверие самых проницательных критиков своего времени. Даже Некрасов, предлагавший Толстому печатать «Анну Каренину» в «Отечественных записках», после того как роман появился в «Русском вестнике», как будто бы совершенно охладел к Толстому.

Не обманулся «великосветской» тематикой романа лишь Н. К. Михайловский. В своих обозрениях, печатавшихся в «Отечественных записках» под названием «Записки профана», он отмечал явное и коренное отличие романа Толстого от общего направления журнала «Русский вестник» и в особенности от статей Авсеенко.

Салтыков-Щедрин, игравший руководящую роль в «Отечественных записках» 70-х годов, резко отзывался о романе. Он ясно видел, что роман Толстого эксплуатируется в корыстных целях реакцией. И у него поднималось чувство гнева и против «консервативной партии», и против «аристократического» и «антинигилистического», по определению «Русского вестника», романа[173].

Впоследствии, когда роман был опубликован целиком, Салтыков-Щедрин не повторял этих резких слов осуждения, сказанных в пылу ожесточенной журнальной полемики. Нельзя думать, что он не «понял» или не оценил искусства Толстого и огромного социального смысла «Анны Карениной».

Наконец в 1877 году в «Отечественных записках» появилась итоговая статья, в которой все содержание романа было приведено к абсурду[174].

Между тем Катков не знал, как ему отделаться и от романа, и от его автора. В 1877 году он анонимно напечатал в «Русском вестнике» (№ 7) статью «Что случилось по смерти Анны Карениной».

Это был отбой по всем пунктам, отречение от романа. «Идея целого не выработалась… Текла плавно широкая река, но в море не впала, а потерялась в песках. Лучше было заранее сойти на берег, чем выплыть на отмель». — Таким был приговор «Русского вестника».

Судьба «Анны Карениной» складывалась драматически. «Великосветский роман», «салонное художество» — это были, в сущности, формулы осуждения. На стороне Толстого оставались лишь читатели, которые открывали в его романе нечто большее, чем то, что видели критики. Исходя из определений Авсеенко и Ткачева, нельзя было объяснить читательский успех романа.

Во всеуслышание сказал об «Анне Карениной» как о великом художественном произведении только Достоевский. Он посвятил роману статью под названием «Анна Каренина, как факт особого значения».

Для Достоевского «Анна Каренина» была, прежде всего, не великосветским, а именно современным романом. В Толстом он видел художника, принадлежащего к великой «плеяде Пушкина», что свидетельствовало не о склонности к «чистому искусству», а о непреходящей силе художественной правды и простоты.

«Анна Каренина» поразила современников не только «вседневностыо содержания», но и «огромной психологической разработкой души человеческой», «страшной глубиной и силой», «небывалым, — как говорил Достоевский, — доселе у нас реализмом художественного изображения».