Анна Иоанновна - [149]
Новые горизонты европейской политики и согласованные действия союзников подготовили следующий военный шаг — наступление на Турцию в качестве реванша за Прутский поход. Осенью 1733 года фельдмаршал Миних представил план подготовки к «предбудущей кампании» южного театра боевых действий, указав потребное количество складов провианта, осадного оборудования, транспортных средств. По сообщению английского резидента Рондо, русское правительство принципиально решило вопрос о будущей войне уже в начале 1734 года>{626}. Но она откладывалась — в Польше затянулись военные операции против сторонников Лещинского, к тому же надо было окончательно решить проблему закаспийских территорий и урегулировать отношения с Ираном, выходившим из внутреннего кризиса. В иранском лагере под Гянджой в мае 1735 года русский посол князь С.Д. Голицын подписал окончательные условия мира: новый властитель Ирана Надир обязался быть постоянным союзником России и бороться с турками, а русская сторона в двухмесячный срок возвращала территорию западного побережья Каспия с Баку и Дербентом, полученную в результате Персидского похода Петра I (1722–1723).
Россия вышла из иранской и польской войн, чтобы немедленно начать турецкую. Уже осенью 1735 года генерал Леонтьев совершил первый, хотя и неудачный, поход во владения крымского хана. Затем началась долгая война, потребовавшая огромного напряжения сил и принесшая столь же огромные потери. Честолюбивый фельдмаршал Миних в письме Бирону рисовал триумфальные перспективы: «1736 г.: Азов будет наш; мы овладеем Доном, Днепром, Перекопом, ногайскими землями между Доном и Днепром вдоль Чёрного моря и, если Богу угодно, даже Крым будет принадлежать нам. 1737 г.: [Россия] полностью подчинит себе Крым, Кубань и закрепит за собой Кабарду. Она станет владычицей Азовского моря и гирл между Крымом и Кубанью. В 1738 её императорское величество без малейшего риска подчинит себе Белгородскую и Буджакскую орды по ту сторону Днепра, Молдавию и Валахию, которые стонут под игом турок. Греки обретут спасение под крыльями российского орла. 1739 год. Знамёна и штандарты её императорского величества будут водружены… где? в Константинополе. В первой, древнейшей христианской церкви, в знаменитой церкви Св. Софии в Константинополе она будет коронована как греческая императрица и дарует мир».
В 1736 году русская регулярная армия насчитывала 240 тысяч человек (4,12 процента податного населения мужского пола). За десятилетие аннинского царствования в рекруты забрали 275,5 тысячи человек, около пяти процентов учтённого числа душ, ежегодно — в среднем 0,48 процента, что превышает показатели других царствований XVIII века, за исключением двух Русско-турецких войн при Екатерине II. Таким образом, при Анне Иоанновне рекрутчина являлась наиболее тяжёлой. В аннинское царствование ежегодная убыль армии составляла более десяти процентов>{627}.
Весной 1736 года армия Миниха двинулась через степи на юг. Прорвав Перекопские укрепления, русские войска вторглись в Крым. У командующего и многих генералов не было опыта ведения далёкой от европейских канонов войны с мобильным противником на огромном пространстве безлюдных и безводных степей. Чтобы противостоять татарским атакам, Миних приказал армии двигаться одним большим каре. Под палящим солнцем по степи полз громадный четырёхугольник, в центре которого находился обоз из тысяч телег с провиантом и амуницией. «Маршировали мы весьма медленно: иногда в обозе что-нибудь изломается или в упряжке хотя малое что повредится, то вся армия должна была остановиться, следственно, не можно было и 500 шагов перейти, чтобы паки не стоять полчаса и более», — вспоминал один из офицеров. Конница использовалась только для разведывательных целей, изредка — для преследования. Противника не уничтожали, а лишь отбрасывали.
Миних занял и сжёг ханскую столицу Бахчисарай, после чего русские войска вынуждены были повернуть обратно. Татарская конница угоняла лошадей и скот во время стоянок, нападала на фуражиров и обозы. Не хватало фуража и провианта — их приходилось брать с боем. Донимала жажда: «Великой был в воде недостаток, а особливо в последние три дни. Хотя солдатам, в каждый из сих дней, давали по чарке вина и велено им было свинцовую пулю во рту держать, а при ариергарде всегда было по бочке вина для ободрения тех, кои от жару, жажды и бессилия изнемогали; однако ж сии способы были тщетны». Непривычная еда и плохая вода вызывали массовые заболевания. Слава вторжения в прежде недосягаемые владения хана обернулась огромными потерями: от болезней погибло 30 тысяч солдат и офицеров — более половины личного состава, тогда как боевые потери составили всего две тысячи человек.
Начались разногласия среди генералов. По свидетельству Манштейна, «принц Гессенский… увлёкши несколько природных русских генералов, также генерала Магнуса Бирона, двоюродного брата обер-камергера и ничтожнейшего ума человека… со всеми этими господами, одинаково недальними, часто держал совет. Наконец, когда прибыли в Крым и подошли к Бахчисараю, принц сделал им предложение: если фельдмаршал велит идти далее, то не слушаться этого приказания, а если он вздумает употреблять власть, то арестовать его и передать начальство ему, принцу, как самому старшему генералу армии». На такой шаг во время военных действий генералы пойти не могли и лишь высказали главнокомандующему свои опасения по поводу стремительного роста числа больных. Однако принц не угомонился — «втихомолку послал курьера с письмом к обер-камергеру. Этот же подлинное письмо обратил к графу Миниху. Можно себе представить, насколько этот случай усилил взаимную вражду обоих генералов, и удивительно ли, что они возненавидели друг друга смертельно».
