Анна и французский поцелуй - [12]

Не каждый решится показать синие зубы. Но поверьте мне, Тоф может.

Я проверяю входную корреспонденцию — на всякий случай — но все по-старому. Несколько часов я сижу перед экраном компьютера в ожидании, когда Бридж вернется из школы. Я рада, что она отправила мне письмо. По какой-то причине я хотела, чтобы она написала первой. Возможно, я желала, чтобы она думала, что я здесь так счастлива и занята, что у меня даже нет времени черкануть строчки. На самом деле мне грустно и одиноко.

И голодно. Мой минихолодильник пуст.

Я поужинала в кафетерии, но снова не стала становиться в очередь — лишь набила желудок еще большим количеством хлеба, от которого нет сытости. Возможно, утром Сент-Клер снова закажет для меня завтрак. Или Мередит; уверена, она меня выручит.

Я отвечаю Бридж, рассказываю о моих новых знакомых, сумасшедшем кафетерии с едой ресторанного качества и гигантском Пантеоне по пути. Я не удерживаюсь и описываю Сент-Клера, упоминаю, как на физике он склонился над Мередит, чтобы одолжить у меня ручку как раз в тот момент, как профессор Уэйкфилд распределял пары на лабораторные. Учитель подумал, что мы сидим рядом, и теперь Сент-Клер - мой партнер по лабораторкам на ВЕСЬ ГОД.

Самое замечательное, что случилось со мной за весь день.

Я также рассказываю Бридж о таинственном уроке по жизненным навыкам, Ла Ви, потому что мы все лето потратили на догадки. (Я: «Стопудово, будем обсуждать Большой взрыв и смысл жизни». Бридж: «Подруга, вас будут учить техникам правильного дыхания и как преобразовать еду в энергию».) Но сегодня мы лишь сидели паиньками и делали домашку.

Жаль.

Я убила время за чтением первой заданной книги. И ничего себе. Теперь-то до меня окончательно дошло, что я во Франции. Поскольку в «Как вода для шоколада²» есть секс. МНОГО секса. Из-за женского желания буквально разгорается пожар в доме, а затем солдат бросает на лошадь обнаженную девушку, и они занимаются любовью прямо на скаку. В Библейском поясе³ такое не разрешат. Распутней «Алой буквы» мы ничего не читали.

Я обязана рассказать Бриджет об этой книге.

Письмо я заканчиваю почти к полуночи, но в коридоре до сих пор шумно. У десяти- и одинадцатиклассников больше свободы, так как теоретически мы достаточно зрелы, чтобы знать, что с ней делать. Я-то да, но у меня серьезные сомнения относительно моих одноклассников. У парня напротив уже целая пирамида пивных банок у двери, потому что в Париже шестнадцатилетним разрешено пить пиво и вино. А с восемнадцати можно напитки и покрепче.

Не то, чтобы я не видела, что здесь творится.

Интересно, а когда мама подписывалась на все это, она представляла, что я могу наклюкаться на законных основаниях. Она выглядела достаточно удивленной, когда упомянули семинары по жизненным навыкам, и вечером за ужином мне прочитали длинную лекцию об ответственности. Но я не собираюсь напиваться. Мне всегда казалось, что пиво пахнет как моча.

В приемной сидят несколько работников на полставки, но в общежитии проживает только один смотритель. Его зовут Нейт, и его комната находится на первом этаже. Он учится в аспирантуре где-то в университете неподалеку. США должно быть ему хорошенько приплачивает.

Нейту где-то двадцать с хвостиком, он низенький, бледнокожий, и у него бритая голова. На словах звучит дико, но на самом деле выглядит красиво. Он учтивый и похож на парня, из которого выйдет хороший слушатель, но голос у него человека ответственного. Весь его вид словно говорит «со мной шутки плохи». Мои родители полюбили его. А еще рядом с его дверью лежит чашка презервативов.

Интересно, а это родители видели.

Девяти- и десятиклассники живут в другом здании. В комнатах живут не по одному, этажи разделены на мужские и женские, и тонны воспитателей. Также у них введен комендантский час. У нас его нет. Мы только должны расписываться в журнале всякий раз, когда приходим и уходим ночью — пусть Нейт знает, что мы все еще живы. Да. Уверена, здесь никто и никогда не использует в своих интересах эту высокую степень безопасности.

Я ковыляю в туалет. Занимаю свое место в очередь — она вечна, даже в полночь — позади Аманды, девочки, которая напала на Сент-Клера во время завтрака. Она ухмыляется, приметив мои выцветшие джинсы и винтажную оранжевую футболку.

Не знала, что она живет на моем этаже. Супер.

Мы храним молчание. Я вожу пальцами по цветочному узору на обоях. Дом Ламберт — специфическая смесь парижской изысканности и подростковой практичности. Хрустальные светильники освещают коридоры золотистым жаром, но в спальнях гудят флуоресцентные лампы. Полы из глянцевой древесины, но коврики на них - промышленная штамповка. Вестибюль украшают свежие цветы и лампы Тиффани, но вместо кресел противные диванчики для двоих, а столы изрезаны инициалами и неприличными словами.

— Значит, ты новый Брэндон, — говорит Аманда.

— Чего?

— Брэндон. Номер двадцать пять. Его выгнали из школы в прошлом году; учитель нашел кокс в его рюкзаке. — Она снова смотрит на меня и хмурит брови. — Так, откуда ты?

Я понимаю, о чем в действительности она спрашивает. Она хочет знать, почему на его освободившееся место выбрали кого-то как я.