Анна, Ханна и Юханна - [57]

— Рикард, я обещаю тебе, что не сойду с ума.

— Ты меня напугала едва не до безумия, — ответил он.

Только теперь она заметила, какой утомленный вид у Рикарда, как он бледен, и осознала, что надо собраться и взять себя в руки. Ей довольно долго мерещились разные странные вещи, но она никогда не рассказывала о них мужу.

Окончательно пробить стену отчаяния ей, как это ни странно, помогла свекровь, которая как-то раз приехала к ним в гости.

— Тебе не о чем горевать. Он же был еще совсем мал, почти зародыш.

— Это было мое дитя, — возразила ей Анна.

Она наконец снова обрела способность плакать и плакала без перерыва почти двое суток. После этого привела в порядок дом, выбросила снотворое и вместе с Рикардом поехала на западный берег — к маме и детям.

Когда Рикард пришел домой, Анна была погружена в воспоминания о Петере. Посмотрев на жену, Рикард не на шутку встревожился:

— Анна, ты очень бледная.

— Ты пока почитай, а я приготовлю обед.

Анна купила и уже сварила кусок соленой говяжьей грудинки. Теперь она почистила брюкву, картошку и морковку, нарезала все это мелкими кусочками, сварила и потушила в бульоне.

Рикард любил тушеные овощи.

У него был усталый вид, когда он пришел в кухню. Сил говорить у них не было, и только после еды, когда они вернулись в гостиную, он сказал:

— Я часто думаю о Петере. Он явился не случайно, потому что потом все стало так, как должно быть. Я хочу сказать, в отношениях между нами.

Она не смогла ответить.

«Рассказывала ли мама бабушке о моем разводе с Рикардом?»

Анна записала этот вопрос и жирно подчеркнула его.

Потом приписала ответ: «Я так не думаю. Мама не захотела волновать бабушку. Она была очарована Рикардом — он живо напоминал ей Рагнара».

Это была правда, но Анна понимала, что не вся.

Немного подумав, она нашла еще одно объяснение: мама молчала о разводе, потому что никогда всерьез в него не верила. Как-то, после того как Анна осталась одна, мама сказала: «Я никогда не поверю, что вы сможете расстаться друг с другом».

Анна наконец решилась, когда вернулась из родильного дома с Малин. Рикард уже несколько месяцев путался с какой-то бабой, его одежда пропиталась ее запахом, который витал теперь не только в гостиной, но и в постели.

Когда она сказала Рикарду о своем желании развестись, он пришел в отчаяние. Отказывался верить.

— Анна, это же полная глупость… У меня с ней ничего серьезного.

— Я не требую от тебя никаких объяснений.

— Но послушай!

— Нет, Рикард, я не хочу ничего слушать. Все будет как я сказала. До конца весны ты должен подыскать себе новое жилье. Потом мы вместе поговорим с Марией.

— Ты все продумала.

— Я говорила с адвокатом.

— Мария будет в отчаянии.

— Я знаю.

Мария стала центральной фигурой в развернувшихся событиях, которые развивались уже с неизбежностью судьбы. Девочка вызывала у матери чувство страха и вины. Мария наполняла дни Анны мучениями, а ночи — кошмарами. Она виделась Анне в самых разных ситуациях: покинутый ребенок, зарезанный ножом ребенок, заблудившийся в лесу ребенок, тщетно зовущий папу.

Мария любила Рикарда.

Рикард действительно был хорошим отцом, веселым, изобретательным и любопытным, как девчонка. К тому же он был спокойный и надежный.

Да и Мария была чувствительным, нежным ребенком, любившим все и всех, обладала живым умом и была страшно любознательной. Мало того, она еще была и красива. «Как ты», — говаривал Рикард. Но это была неправда. Мария была светловолосой копией Юханны.

С Малин было по-другому, она пока безраздельно принадлежала одной только Анне, была ее ребенком.

Сказал он не то, что она больше всего боялась услышать, — что он будет хлопотать об опеке. Он сказал: «Можно я подарю Марии собаку?»

Это было вечером в пятницу, перед тем, как Рикард ушел. Вернулся он только в воскресенье, с сильного похмелья, язвительный, насмешливый и почти обезумевший от отчаяния.

Анна взяла детей и спустилась по лестнице к Кристине: «Будь добра, присмотри пока за ними».

Когда она вернулась, Рикард плескался в душе, и она сказала как могла спокойно:

— Нам надо поговорить как взрослым людям.

— О чем же?

— О том, как организовать все с меньшим вредом для детей и тебя. Ну и для меня тоже.

— Ты каменная, и у тебя это хорошо получится, я нисколько не сомневаюсь. Что же до меня, то я лучше сопьюсь.

— Рикард!

Но он встал, вышел в спальню и повалился спать.

На следующее утро он был более вменяем и спокоен. Отвел Марию в садик, как обычно, вернувшись, позвонил на работу и сказал, что не придет, сославшись на болезнь.

Разговаривая с Рикардом, Анна кормила Малин.

Он будет видеться с детьми по выходным и брать их каждое лето на один месяц.

— Великолепно.

На содержание детей он будет выплачивать ей тысячу крон в месяц.

— Тогда все выйдет наилучшим образом. — Анна уже решила, что будет снимать меньшую квартиру, пойдет преподавать социологию и, кроме того, станет подрабатывать как независимая журналистка.

— Как же ты пойдешь на работу? Как это скажется на твоей книге?

— Придется ее отложить, — сказала она.

В глазах его стояли слезы, когда он с трудом пытался еще раз достучаться до нее:

— Выходит, я ничего не могу сделать для того, чтобы ты переменила свое решение?