Анна - [4]

Анна тихонько стала подпевать им со своего лежака внутренним голосом. Какая она молодец, что выплакала эти ненужные слезы и освободила свою Душу для приятия Мира, подняв настроение до вершин гор на горизонте. Когда у нее бывало очень хорошее настроение, ей на ум всегда приходила именно эта любимая ария Абигайль из оперы Джузеппе Верди Набуко. И тут она поймала себя на ошеломившей ее мысли! Она поет арию Абигайль! Значит, жизнь опять поворачивается к ней своей прекрасной гранью! Значит, все будет хорошо! Все будет замечательно! Она жива, она ожила!!!

Запрокинув голову, она рассматривала беленькую тучку над собой, как потерянный барашек, одиноко пасущуюся на голубой акварели неба и тихо запела вполголоса и этому голубому небу, и свежему воздуху, и ветерку, колыхавшему ветви деревьев и самой себе.

На душе стало совсем радостно и легко. Голос набирал силу, и ария не могла больше в одиночестве преобладать в ней, она рвалась на свободу! И Анна запела громко! Запела так одухотворенно и самозабвенно, что сама удивилась мощи собственного голоса и его вибрациям. Она поняла, что это проснулась и запела ее Душа, сбрасывающая путы тоски, в которую была погружена несколько черных дней!

Анна обрадовалась!

«Ура» – подумала она – я живая, меня не победили очередные неприятности, и сила моей Души оказалась сильнее них!».

За живой изгородью наступила тишина, а потом раздались аплодисменты, и чье-то мужское лицо заглянуло через зеленый, стриженый забор.

– Извините за беспокойство, но мы поспорили и только вы сможете разрешить наш спор. Это пели вы или нам показалось? Не было аккомпанемента. Только живой голос!

Анна приподнялась на лежаке, затем села и улыбнулась незнакомцу.

– Да. Пела я. – скромно сказала она. – Вы меня тоже извините, что я нарушила ваш покой и позволила себе спеть громко. Просто это моя любимая ария.

– Простите меня, Бога ради. Если вы не возражаете, я мог бы набраться наглости и посетить ваш уютный садик? Для знакомства.

«Ну вот, началось. – подумала Анна. – Не успела приехать и более-менее прийти в себя, как через забор полезли любопытные мужчины, а следом полезут и папарацци с фотоаппаратами и микрофонами. Нужно было сдерживать себя, а не петь».

Но так вдруг захотела ее душа… Музыки…

– Если честно, я приехала сюда, чтобы побыть одной и просто отдохнуть и от людей, и от городской суеты, и от мыслей. Может быть, поэтому моя душа так громко запела в этой цивилизованной, настоящей тишине французской Ривьеры? Как рекламируют ее путеводители и агенты.

– Я понял. Извините, мадам. – говорящая голова скрылась, и Аня поняла, что этот кто-то встал на возвышение, чтобы поговорить с ней, поэтому она тут же успокоилась. Через густую изгородь соседей не было видно, а значит и ее тоже.

За изгородью опять заговорили, а Анна улеглась на лежак и стала дальше рассматривать голубое небо.

Тучка уже убежала в сторону горизонта и стало жаль, что на акварельно-размытом небе больше не оказалось ни одной новой тучки, только белесые следы от убегавшей. Сама тучка изменилась, чуть распухла и вытянулась в длину. Теперь она не напоминала молодого барашка, а была больше похожа на старую овцу, кривой походкой испачкавшую небосвод.

Аня проводила ее взглядом, прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания. Ей очень хотелось вспомнить что-то красивое и восторженное из ее певческой жизни, но память настойчиво выталкивала на поверхность его белозубую улыбку и необыкновенно красивые, с поволокой глаза.

Ах, эти глаза….

… Она усиленно занималась тогда гимнастикой, потому что должна была содержать свое тело в идеальной форме. И было это так давно! В две тысячи первом году! Именно тогда началась эта сумасшедшая история. Она посещала тогда «Фитнесбург», как назывался фитнес клуб в маленьком немецком пригороде Бонна, Гросциммере, и снимала недорогую квартиру сравнительно недалеко по европейским меркам и от театра, и от фитнес клуба. Она только что подписала большой контракт и пела в «Дармштадт» театре оперы и балета.

Тогда она очень гордилась собой. Молодая и амбициозная, она придавала большое значение своей карьере и старалась не смотреть по сторонам в поисках возможного спутника жизни, потому что в цели ее жизни этот пункт пока не входил. Нужно было покорять подмостки, учить новые партии, необходимый репертуар для мирового турне, к которому она, никому не рассказывая, втихомолку готовилась.

Тогда он был ее тренером, точнее, не совсем ее, просто тренером в этом фитнес клубе и, как позже выяснилось, был его хозяином. Он тоже был молод, необыкновенно хорош, а красотки пачками падали к его ногам, и слева, и справа!

Анна с детства недолюбливала «бабников», как назвала бы его тетя Аня. Тетино представления о внутренней семейной морали основывались только на ее собственном мнении, причем всегда, а мнение это не позволяло ее мужу Борису смотреть на сторону. Может быть, именно для этого в семье родилось и воспитывалось девять детей, а десятой была она, усыновленная девочка в возрасте шести лет. Но она была рада, что судьба сложилась именно так, потому что позволило ей правильно и крепко закрепиться корнями за человеческий быт с его склочно-скандальной подоплекой частых разводов и измен.