Анна - [25]

— А ты ведь, бывало, как любила эти лепешки! — несколько печально заметила Анна Федоровна. — Матренушка нарочно испекла к твоему приезду, думала угодить тебе!

— Благодарю тебя, Матренушка, — приветливо обратилась Анна к старой няне. — Только я уж отвыкла от прежней пищи. Я тебя попрошу накормить Софью и потом прислать ее ко мне; мне хочется поскорей разобрать свои вещи да переодеться: противно ходить в таком грязном, смятом платье.

Обе старушки с удивлением оглядели наряд девочки. Ее шерстяное синее платье, отделанное черным бархатом и украшенное несколькими рядами оборочек, казалось им даже слишком богатым для деревни — а она им недовольна!

Удивление их еще более увеличилось, когда Софья начала под надзором и по указаниям «барышни» разбирать ее чемоданы, развешивать и расставлять все заключавшиеся в них вещи. Маленькая комнатка, которая должна была, по мнению Анны Федоровны, служить спальнею и ей, и ее внучке, едва могла вместить все эти вещи. Постель старушки пришлось опять вынести на кухню, а на место ее Анна поставила стол, который должен был заменить ей туалет. Софья покрыла его белым кисейным чехлом на розовой подкладке, поставила на нем зеркало и разместила множество баночек, скляночек, щеточек, гребенок, гребеночек и коробочек. За неимением большого платяного шкафа целая стена комнаты была убита гвоздями и завешена простынями, под которыми скрывались платья и юбки, кофточки и пальто Анны. Анна Федоровна перенесла свое белье в Матренин сундук и уступила свой комод девочке, которая сверху донизу наполнила его бельем и мелкими вещицами. На столике у окна были расставлены изящные принадлежности письма, на комоде — принадлежности для рисования; книги пришлось разместить в другой комнате и занять ими шкафик, в котором Анна Федоровна хранила некоторые свои драгоценности: две чашки из сервиза, полученного ею в приданое, стакан, из которого муж ее пил чай в последний раз перед смертью, фарфоровую собачку, которой любила играть в детстве Сашечка, серебряную гремушку, присланную Матвеем Ильичом в подарок крошке Ане, и тому подобное. Для помещения Софьи была очищена и прибрана комната на чердаке, до сих пор стоявшая без употребления. Через несколько часов весь домик как будто преобразился. Обыкновенно в кухне после двух часов печка была погашена, все вымыто и приведено в порядок — и старушки мирно сидели в тихой беседе у окна. Теперь же — в шесть часов — там еще пылал сильный огонь: Матрена готовила ужин, так как Анна объявила, что для нее необходима какая-нибудь мясная пища; Софья гладила вещи барышни, смявшиеся в чемодане, и ворчала на «эту трущобу, где нельзя достать даже порядочного утюга». На столах гостиной появились книги, рабочие ящики, альбомы, а скромная спальня Анны Федоровны совершенно преобразилась.

Весть о приезде Анны быстро разнеслась по деревне; крестьянам, так хорошо знавшим ее прежде, интересно было поглядеть, какой вернулась она к ним. Деревенские мальчики и девочки с утра стали забегать в садик, заглядывать в окна, проникали даже в сени и в комнаты; но Анна, занятая уборкою своих вещей, не обращала на них внимания. К вечеру и взрослые не могли преодолеть любопытства: у калитки садика появилась толпа женщин, отчасти бывших подруг Анны.

— Смотри-ка, Аничка, — сказала Анна Федоровна, указывая на них девочке, — наши соседки идут повидаться с тобой: вон Стеша, а вот и Таня. Узнаешь ли ты их?

Анна неохотно поднялась со своего места и стала в дверях гостиной, ясно желая показать незваным гостям, что им нечего идти дальше сеней. Крестьянки вошли в сени. Они поклонились незнакомой барышне.

— А где же Аничка-то? Мы пришли ее посмотреть! — сказала одна из них, направляясь к дверям комнаты.

— Это я и есть! — с несколько презрительной усмешкой отвечала Анна. — Только теперь я уж не «Аничка», вы видите, что я в эти годы довольно выросла и переменилась.

— А признать можно, как поближе посмотришь! — добродушно заметила Стеша. — А что, ты-то узнала ли нас?

— Нет, по правде сказать, совсем не узнала. Ведь я была очень-очень маленькая, когда уехала отсюда, где же мне кого-нибудь помнить.

— Конечно, где же помнить! — согласилась одна из крестьянок. Пришедшие чувствовали неловкость. До сих пор все двери домика были гостеприимно открыты для них, их принимали не как низших, подвластных, а как добрых соседей и друзей; теперь же вновь приезжая барышня гордо стоит перед ними и даже не впускает их в комнату. Анна сама почувствовала неудобство всей этой сцены и поспешила прекратить ее.

— Благодарю вас за то, что пришли повидаться со мной, — проговорила она с милостивым наклонением головы, — в другой раз мы с вами подольше поговорим, а теперь я устала с дороги и мне хочется провести вечер с бабушкой.

Крестьянки молча поклонились и, не говоря ни слова, вышли вон.

— Что же это значит, Аничка! — вскричала Анна Федоровна, видя, что внучка ее одна возвращается в комнату. — Куда же они ушли?

— Домой, бабушка, — спокойно отвечала девочка. — Я думаю, нам первый вечер лучше провести без гостей, а от таких гостей я уж совсем отвыкла, право, не знаю даже, что делать с ними.