Анискин и «Фантомас» - [10]

— Стой! — командует Анискин. — Подравняйся! Он старательно выравнивает мальчишек, просит поднять правые руки таким движением, словно в них пистолеты. Затем подходит к «газику»:

— Прошу посмотреть внимательно! Сначала вы, товарищ водитель.

Шофер разглядывает восьмерых, твердо говорит:

— Вот этот и этот! — и показывает на Петьку и Витьку.

— Теперь прошу вас, товарищ кассирша.

Женщина повертывается, коротко поглядев на мальчишек, поднимает руку:

— Вот этот и этот!

Ее палец направлен на Витьку и Петьку.

— Будем еще запираться? — спрашивает Анискин.

— Не будем! — срывая с головы чулок, говорит Петька Опанасенко. — Мы ограбили кассиршу.

И опять кабинет Анискина. Низко склонившись над столом, по-ученически высунув язык, участковый пишет протокол.

— …Подозреваемые показали, что, вырвав из рук кассирши сумку с деньгами, они проследовали в ельник, из которого проследовали… Куда, граждане Опанасенко и Матушкин, вы проследовали из ельника?

— В деревню проследовали, — отвечает Петька. — Куда же еще.

— …Из которого проследовали в деревню. Точка!

Потирая руки, Анискин поднимается, разминаясь, проходит по диагонали кабинета. У него от долгого сидения ноет поясница, и он массирует ее, потом садится на край стола.

— Устаю я от этой писанины — страсть как! — участковый морщится. — Ну, а теперь, граждане грабители, сообщите, куда вы спрятали сумку с деньгами?

Мальчишки молчат. Витька смотрит в пол, Петька презрительно сощуривается.

— Про сумку мы ничего не скажем, — после длинной паузы говорит он. — Ищите!

Анискин подходит к окну, выглядывает; видна широкая голубая Обь, на высоком яру шелестят листвой три старых осокоря, по реке плывет обласок — сибирская долбленая лодка. Участковый несколько секунд любуется знакомой картиной, затем, не оборачиваясь к мальчишкам, задумчиво говорит:

— Я знал, что про сумку вы мне не скажете. Вы про нее сказать не можете… Вы боитесь! — Он подходит к Петьке и Витьке. — Вами руководил взрослый человек. Вот его вы и боитесь.

Вернувшись к столу, участковый продолжает писать:

— От дачи дальнейших показаний Опанасенко и Матушкин отказались. Точка.

— А знаете, граждане грабители, как мы найдем того взрослого человека, который вас на преступление сподвигнул? Ты мне его сам назовешь, гражданин Петька Опанасенко… Вот сейчас ты подбородок задираешь, презрительно на меня смотришь, а дня через три-четыре сам прибежишь ко мне и скажешь: «Дядя Анискин, вот этот человек нас подбил на грабеж!»

Заложив руки за спину, до отказа зажмурив левый глаз, Анискин стоит возле деревенского клуба и разглядывает афишу фильма «Фантомас разбушевался». Участковый сосредоточенно шевелит губами, время от времени кивает, как бы подтверждая собственные мысли; наконец, он вынимает руки из-за спины, достает из кармана записную книжку — пухлую и потрепанную. Держа ее в вытянутой руке, Анискин поднимается на клубное крыльцо, перегибается через перила, стучит в окно. Буквально через две-три секунды из клубных дверей выходит заведующий Геннадий Николаевич Паздников.

ПАЗДНИКОВ. О, привет, привет, Федор Иванович! Как давно мы не виделись. Проходите в кабинет, я рад встрече с вами.

АНИСКИН. Здорово, Геннадий Николаевич! (Внимательно осматривает). Загорелый, веселый, при галстуке. Это хорошо, но вот по кабинетам мне некогда рассиживаться… Давай-ка присядем на крылечке.

ПАЗДНИКОВ. С удовольствием, Федор Иванович! Я вас слушаю.

АНИСКИН. Скажи-ка ты, заведующий сельским клубом товарищ Паздников, как это могло случиться, что в августе месяце ты четыре раза показывал кино про Фантомаса?

ПАЗДНИКОВ. Вы ошибаетесь, Федор Иванович. Этого не может быть.

АНИСКИН. Как не может быть? (Тычет пальцем в блокнот). А это что? Второго августа какой фильм гнали?

ПАЗДНИКОВ. «Фантомас».

АНИСКИН. Девятого августа, восемнадцатого и двадцать шестого какие фильмы гнали?

ПАЗДНИКОВ. Буквально глазам не верю, Федор Иванович!

АНИСКИН. Сегодня у нас какой месяц, какое число?

ПАЗДНИКОВ. Третье сентября… (Угасшим голосом). И опять фильм с Фантомасом! Невероятно!

АНИСКИН (строго, совсем официально). Извольте объяснить, товарищ завклубом, как это так получается, что у нас не кино, а сплошной Фантомас?

ПАЗДНИКОВ. Я совершенно растерян, Федор Иванович, нахожусь в недоумении, поставлен перед затруднительным фактом… Как говорится в драматургии: сдаюсь на милость победителя!

АНИСКИН (рассердился). Нет, нет, ты уж не сдавайся на милость, товарищ заведующий сельским клубом, а беги-ка за киномехаником Голиковым. Может быть, он нам объяснит, почему это со второго августа по третье сентября пять раз кино казал про Фантомаса.

ПАЗДНИКОВ. Бегу, Федор Иванович. Голиков в кинобудке. (Убегает).

Пока завклубом ходит за киномехаником, Анискин снимает форменный китель, галстук, расстегивает ворогник и закатывает рукава рубашки. Теперь в нем нет ни капли официального, служебного, строгого.

АНИСКИН. Сколько лет, сколько зим!.. Григорий Петрович, голубчик, скажите правду, ради бога! Вы все еще серчаете на меня за приемничек-то? Не серчайте, голуба душа, это я все от жадности, от глупости. Дай, думаю, совру Григорию Петровичу, что приемничек-то вчера работал, может, он его, старую рухлядь, и починит… Ну, скажите по-честному: все еще сердитесь на меня?