Ангрон: Раб Нуцерии - [26]
Но пока у него есть силы, Магон не сдастся.
— Похоже, — проговорил центурион, — тебе еще не скоро доведется испытать безумие, которым Гвозди накачают твой мозг, так что запасись терпением, брат мой.
Оронт пожал плечами и выпустил из пальцев осколок обшивки, который медленно уплыл в сторону.
— Довольно скоро.
Пригнувшись под низким круглым люком бокового шлюза, оба Пожирателя Миров вернулись в герметичную секцию «Песьего клыка». Как только люк закрылся и давление выровнялось, Оронт стянул с головы шлем и провел ладонью по широкому лицу, изрезанному шрамами.
— Надеюсь, ты в конце концов примешь путь, что лежит перед нами, брат. — Он положил руку на наплечник Магона. — История быстро забывает тех, кто слишком крепко держится за прошлое. Она помнит лишь тех, кто движет нас вперед. Какой путь из этих двух выберет Ангрон, когда проснется? А какой выберешь ты?
Магон хотел было ответить, но его прервал звонок вокс-бусины. Он замолчал и жестом велел Оронту удалиться. Центурион смотрел, как его первый топор исчезает в глубине коридора, когда в ухе проскрипел знакомый голос:
— Я на борту. Буду ждать тебя у ям.
Кхарн дожидался Магона внизу, в самой дуэльной яме, наблюдая за парой легионеров Восемнадцатой, которые сражались неподалеку и почти уже закончили поединок. Центурион услышал их неистовые выкрики еще в коридоре, а когда створки перед ним с лязгом распахнулись, в нос ударил насыщенный запах свежей крови.
Кожа бойцов лоснилась от пота и крови. Магон заметил на песке окровавленные клинки. Космодесантники бессвязно кричали и бросались друг на друга лбами, словно два дикаря. Магон даже не узнал своих благородных Несломленных — они представились ему двумя варварами из примитивного мира смерти.
— Это еще что такое?! — рявкнул центурион. — Мы все еще на военном положении, или вы забыли? Ты, марш в свое отделение, а ты, — указал Магон на другого Пожирателя, — отправляйся в апотекарион немедленно.
Первый воин отдал честь, ударив кулаком по груди над сердцами. Второй лишь подобрался — отсалютовать не мог, потому что его правая рука оканчивалась у локтя. Оба легионера ненадолго задержались, а затем проследовали мимо центурионов на выход.
Кхарн присел на корточки и провел пальцами по песку, залитому кровью, которая собралась в лужи, черные под тусклым освещением. Он подобрал с земли отсеченную руку. Оглядев ее со всех сторон, капитан швырнул обрубок за край арены, где позже его подберет и утилизирует рабочий сервитор.
Завидев Магона, Кхарн подошел к стойке с оружием и взял пару тренировочных топоров.
— Я уж подумал, что с тебя на сегодня хватило.
— Я хотел убедиться, что с размещением Тетиса не будет проблем, — ответил Магон, наблюдая, как брат делает несколько широких взмахов топорами.
По правде говоря, он лишь приветствовал возможность отвлечься от того, что случилось на Генне и позднее, в Зале побед. Как и многие его братья, Магон достигал состояния, наиболее близкого к спокойствию ума, лишь с клинком в руке и лицом к лицу с противником.
— Мне нужно было своими глазами увидеть, что его состояние стабильно, а дар под контролем.
— Если взорвется еще один из твоих библиариев, от корабля мало что останется.
— Придержи язык, — Магон стянул тунику через голову и, ступив на песок, швырнул ее ожидающему слуге, — иначе я натравлю на тебя Оронта.
Кхарн усмехнулся:
— Мне нравится Оронт. Ты видел, как он пустил центуриону Кептре третью кровь?
— Красному? Видел. А чем, ты думаешь, он заработал титул моего первого топора?
— Возможно, мне стоит сразиться с ним, а не с тобой, — сказал Кхарн и бросил Магону один из топоров, — если ты пришел сюда только ради разговоров.
Магон с улыбкой поймал оружие и несколько раз крутанул им, разминая запястье.
— Тогда начнем, убийца миров, покажи, что слова твои не расходятся с делом.
Двое легионеров двинулись по кругу, переступая босыми ногами в песке. Их движения не отличались ни мрачной решительностью воинов Первого, ни плавным изяществом Третьего. Пожиратели Миров сражались друг с другом, потому что знали, что крепчайшие братские узы может закалить только схватка. В показном блеске не было нужды, как и не было причин сдерживаться. Звания более не имели значения — лишь оружие в руках и то, кто ударит первым.
— До первой крови, — объявил капитан Несломленных и покрутил шеей до негромкого хруста.
— Устал, Магон?
Кхарн ринулся вперед и обрушил на брата серию стремительных ударов. Топоры столкнулись со звоном стали о сталь. Магон отбивался и проводил контрудары, не желая отступать и отдавать инициативу противнику. Они отскочили в разные стороны, держась вне досягаемости удара, и снова принялись кружить по арене.
— Сегодня ты перешел черту, — сказал Кхарн. — Не услышь я все собственными ушами, никогда бы не поверил, что ты осмелился говорить с примархом в таком тоне и остался жив.
— Остался, — подтвердил Магон, — в отличие от многих других.
Восьмой капитан слегка повел плечами:
— Не вини себя в случившемся. Центуриону и без того тяжело нести ответственность за потерянные под его командованием жизни. Кто бы что ни говорил, не возлагай на себя вину за тех, кого Ангрон сегодня убил.
Холодный ветер перемен, вместо привычных снеговых туч, на этот раз принес в племя Серого вепря лишь смерть и боль. Ни дикий зверь и ни враг из других племен нарушил их спокойный быт, а могущественные вторженцы, что способны летать по бесконечному морю пустоты среди далеких небесных костров. Они назвали себя спасителями и благодетелями, но вместо помощи отняли у жителей холодного мира их дом, близких и даже свободу. И теперь простому следопыту из племени Серого вепря придется пройти через множество испытаний, чтобы вернуть хотя бы часть утраченного.
Вселенная, в которой всем управляла Система, была уничтожена в следствии масштабного ритуала кибер-некромантов. Но из-за попытки им помешать, ритуал прошел не так, как планировалось. Вырвавшаяся энергия была направлена Системой в единственное, по ее мнению, правильно русло — в оцифровку разных миров, измерений и планов бытия, сращивая все, что она оцифровала в один гигантский мир. Жителям этих миров оцифровка в большинстве случаев принесла новые возможности. Но таким, как Всеволод, пришлось заплатить за это слишком большую цену, особенно на фоне того, что платить пришлось в восьмилетнем возрасте.
«— Что тебе понадобилось в землях немертвых? — …И музей тоже. В этом районе располагалась лаборатория, занимавшаяся изучением ноосферы, информационного поля Земли. Параллельно велись разработки машины времени. Первые испытания провалились, проект прикрыли, опытный образец передали в архив и забыли. У нас сохранилась техническая документация…».
«Битва за трон царя природы шла уже двести лет — страшный, безжалостный бой клыков и когтей под серым, отравленным небом. …Орды прокатывались по планете клыкастой волной, сжирая все, что ещё оставалось от цивилизации».
Глава Черных Щитов Эндрид Хаар предан. Собственные единомышленники отвернулись от него, передав закованного в цепи бывшего Пса Войны в руки легионеров Сынов Гора и пообещав вернуть захваченные на Зане орудия массового уничтожения в обмен на собственные жизни. Эндриду и его бывшему другу Эруду Вану предстоит пережить тяжелые испытания, пытки и измывательства Сынов Гора, чтобы пройти по лезвию, отделяющему предательство от преданности. Но когда внезапно на корабле XVI легиона начинают звучать сирены и отключается вокс, невольно возникает вопрос, совпадение ли это или кто-то разыгрывает перед Сынами Гора искусно поставленный спектакль?
Вторая половина двадцать восьмого столетия. Ведомое искусственными интеллектами по межзвёздной дороге человечество столкнулось с угрозой чужих. В пространство уходят сплетённые роевыми интеллектами звездолёты. Со всех уголков государства человека и машины поступают рекруты, чьи тела и разумы перекраиваются в боевые автоматы. Среди этих добровольцев оказывается Алекс Морган, всю жизнь искупающий вину своих предков на ледяных пустошах внешней Солсистемы. Теперь ему предстоит встать на защиту построенной ИИ системы ради свободы своей семьи.
Взращенный миром, погрязшим в политических играх и борьбе за власть, Пертурабо всегда был уникумом для народа Олимпии — воистину, его философские и научные изыскания не знали себе равных. Но за встречей с Императором последовали десятилетия неблагодарных кампаний Великого крестового похода, а внутри примарха росло недовольство тем местом, что отвели в Империуме его легиону. И когда до него доходят вести о беспорядках на планете, ставшей ему родной, Железный Владыка приказывает своим воинам оставить борьбу против чужаков-хрудов и любой ценой раздавить назревающее восстание...
Задолго до пришествия Империума королевством Ультрамар правил Робаут Жиллиман, последний король-воин Макрагга. Даже узнав о своем истинном происхождении как примарха, сына Императора Человечества, он стремится расширять владения и словом, и силой подчиненного ему единолично XIII легиона — Ультрамаринов. Теперь, столкнувшись с враждебной империей в мире Тоас, Жиллиман должен осторожно выбирать свое оружие — иначе его мечтам о светлом будущем никогда не будет суждено сбыться.
Каждый примарх — уникальное создание, рожденное из генетического материала Императора и воплощающее разные аспекты Его личности. Все они обладают безграничными возможностями, но лишь один имеет право называться Первым. Лев Эль’Джонсон олицетворяет все лучшее, ради чего задумывались примархи, а его легион славится выдержкой, честью и непревзойденным воинским мастерством. Они — верное орудие Владыки Людей, Его непоколебимая карающая длань. Они — Темные Ангелы. В то время как Император собирает своих самых могучих отпрысков для нападения на Улланор-Прайм, повелитель Первого ведет свой легион к дальним рубежам известной Галактики, чтобы усмирить один-единственный мятежный мир.
С момента таинственного появления Сынов Императора на свет и до ожесточенных битв, вспыхнувших после того, как половина легендарных примархов восстала против отца, эти несравненные воины и творцы исторических свершений входили в число самых славных поборников человечества. В данной антологии собраны истории о величайших или мрачнейших поступках восьми из них: от Ангела Сангвиния, в одиночку влачившего бремя самых жестоких деяний своего легиона, и Вулкана, невероятно человечного по меркам своих братьев, до угрюмого Пертурабо, в котором изобретатель и зодчий сочетались с кровожадным полководцем, и Хоруса, затмившего свое ярчайшее сияние тьмой, что разрослась в глубинах его души.