Английское право - [119]

Заканчивая эту главу, мы можем здесь коснуться только основного и важного различия, упомянутого раньше, которое существует между материальной движимостью и things in action.

Оно заключается в том, что материальная движимость может быть, как мы видели, предметом владения, в то время как things in action не могут быть предметом владения. Владение, как мы также уже видели, является материальным фактом. Оно не может поэтому относиться к вещам, которые существуют только в области права. Говоря попросту, нельзя владеть вещью, которую нельзя осязать, и хотя несомненно можно осязать ту бумагу или пергамент, на которой зафиксирован титул в отношении юридических явлений, именуемых векселем или акцией, но нельзя осязать тот предмет, который эта бумага или пергамент представляет.

Отсюда следует, что в отношении «things in action» не может иметь место то разделение прав, которое возможно в отношении материальной движимости; невозможно зависимое держание, отделяющее право собственности от владения. Так, например, не может иметь место заклад, отдача в наем, в обеспечение или перевозка things in action; последние находятся вне пределов действия таких законов; как Акт о продаже товаров (Sale of goods Act) или Акты о продажных записях (Bills of Sale Acts), за одним интересным исключением, которое составляет оговорка об «очередности и распоряжении» (order and disposition) Акта о банкротстве. Все эти сделки в значительной мере имеют своей предпосылкой владение. Правда, передача в депозит коносамента может вызвать те же последствия, как заклад тех товаров, к которым он относится, но это не заклад thing in action.

Также не вызывает сомнений, что передача в депозит таких документов, как акции или оборотные документы, может дать депозитарию возможность обратить взыскание на те права, которые они представляют, и может даже рассматриваться как обременение, возложенное на них по праву справедливости. Но, в отличие от заклада материальной движимости, это – задержание удостоверения на имущество, а не право удержания владения в отношении «things in action»; так называемое «удержание» документов, обосновывающих права, представляет собой нечто совершенно отличное от удержания материальной движимости по общему праву. При таких исключительных правах, как патенты и авторское право, может возникнуть отношение, несколько похожее на отношение между вручителем и зависимым держателем в тех случаях, когда применяется практика выдачи разрешений на использование патентов или на размножение произведения, охраняемого авторским правом.

Однако, аналогия тут очень слаба. Разрешение является реально только договором между собственником патента или литературным собственником и лицом, получающим это разрешение; оно не создает прав, направленных против других лиц, как это имеет место в случае зависимого держания. Считается, что даже держатель монопольного разрешения не может вчинять иск третьим лицам за нарушение исключительного права. Наконец, надо напомнить читателю, что различие между собственностью, опирающейся на общее право и опирающейся на право справедливости, имеющее место в отношении недвижимости и материальной движимости, применяется также к things in action; оно возникает в основном по одинаковым причинам и ведет к одинаковым результатам. Помимо всего прочего, указанное различие позволило, как отмечалось выше, праву справедливости создавать посредством учреждения доверительной собственности пожизненные права как на материальную движимость, так и на права things in action.

С правовой точки зрения не может быть, конечно, пожизненных прав на то и другое. Но не существует никаких препятствий к передаче подобной собственности доверительным собственникам с предписанием пожизненно выплачивать доход А, а после его смерти – разделить капитал между его детьми. Такие распоряжения встречаются повседневно.

Глава XXII Отчуждение собственности

В настоящее время норма английского права гласит, что не только всякая собственность может отчуждаться как при жизни, так и после смерти собственника, но что за очень немногими исключениями ее нельзя сделать неотчуждаемой каким-либо соглашением сторон. Считается, что предоставление человеку собственности с запрещением отчуждать ее представляет собой внутреннее противоречие. Иными словами, право на отчуждение стало рассматриваться как существенная часть права собственности.

Всякий изучающий историю английского права увидит, что эта свобода отчуждения была достигнута лишь после долгой и ожесточенной борьбы. Мы можем мысленно вернуться к тем дням, когда даже крупный скот и овца считались неотчуждаемыми и когда человека, у которого был обнаружен бык, который прежде принадлежал другому, считали вором. Одно время считалось немыслимым, что землю можно отчуждать без согласия родни или господина, стоящего над собственником. Свобода отчуждения земли в Англии, как общее явление, возникла не ранее 1290 г., но и тогда она была весьма несовершенна. Однако, борьба за освобождение поместий, ограниченных в отношении наследования, продолжалась и полная победа была достигнута не раньше пятнадцатого века. Земля не могла открыто отказываться по завещанию до 1540 г., за исключением особых обычаев, и полная свобода завещательных распоряжений в отношении земли была достигнута лишь в 1925 г. Долговые имущества – things in action – были по общему праву в течение столетий после их введения неотчуждаемы; энергичные усилия права справедливости и купеческого права ослабить эти правила привели к полному успеху только в 1873 г. Как уже было сказано, теперь собственность, за небольшими исключениями, не может быть сделана неотчуждаемой даже по соглашению сторон. Кратко обсудим эти исключения.