Английский язык с В. Ирвингом. Рип ван Винкль - [22]

Шрифт
Интервал

cried she (вскричала она), "hush, you little fool (тише ты, маленький дурачок); the old man won't hurt you (старичок не обидит тебя; to hurt [hq:t] — hurt — hurt — причинять боль; ранить; перен. обижать; задевать)." The name of the child (имя ребенка), the air of the mother (вид его матери), the tone of her voice (тон ее голоса), all awakened a train of recollections in his mind (все пробудило шлейф воспоминаний в его мозгу; to awake [q’weIk] — awoke [q’wqVk] — awaken [q’weIkn] — будить; пробуждать; train — шлейф /платья/; длинный хвост /павлина, кометы/; to train — тянуть, тащить). "What is your name, my good woman (как твое имя, любезная: «моя хорошая женщина»)?" asked he (спросил он).

"Judith Gardenier (Джудит Гарденир)."

"And your father's name (а имя твоего отца)?"


The by-standers began now to look at each other, nod, wink significantly, and tap their fingers against their foreheads. There was a whisper, also, about securing the gun, and keeping the old fellow from doing mischief, at the very suggestion of which the self-important man in the cocked hat retired with some precipitation. At this critical moment a fresh comely woman pressed through the throng to get a peep at the gray-bearded man. She had a chubby child in her arms, which, frightened at his looks, began to cry. "Hush, Rip," cried she, "hush, you little fool; the old man won't hurt you." The name of the child, the air of the mother, the tone of her voice, all awakened a train of recollections in his mind. "What is your name, my good woman?" asked he.

"Judith Gardenier."

"And your father's name?"


"Ah, poor man (ах, бедняга), Rip Van Winkle was his name (Рип ван Винкль было его имя), but it's twenty years since (но уже двадцать лет с тех пор, как) he went away from home with his gun (он ушел из дому со своим ружьем), and never has been heard of since (и ничего: «никогда» о нем не было слышно с тех пор) — his dog came home without him (его собака пришла домой без него); but whether he shot himself (но или он застрелил себя; to shoot — стрелять), or was carried away by the Indians (или был унесен = уведен индейцами), nobody can tell (никто не может сказать). I was then but a little girl (я была тогда всего лишь маленькой девочкой)."


"Ah, poor man, Rip Van Winkle was his name, but it's twenty years since he went away from home with his gun, and never has been heard of since — his dog came home without him; but whether he shot himself, or was carried away by the Indians, nobody can tell. I was then but a little girl."


Rip had but one question more to ask (у Рипа был еще один вопрос, который надо было задать: «спросить»); but he put it with a faltering voice (но он задал его дрожащим голосом; to falter [‘f O:ltq] — спотыкаться; ковылять; заикаться; колебаться):

"Where's your mother (где твоя мать)?"

"Oh, she too had died (о, она тоже умерла) but a short time since (спустя короткое время = вскоре после этого); she broke a blood-vessel (у нее лопнул кровеносный сосуд) in a fit of passion (в разгаре вспышки гнева; passion [‘pxS(q)n] — страсть; взрыв чувств; вспышка гнева) at a New-England peddler (на торговца из Новой Англии; peddler [‘pedlq] — коробейник; разносчик; розничный торговец)."


Rip had but one question more to ask; but he put it with a faltering voice:

"Where's your mother?"

"Oh, she too had died but a short time since; she broke a blood-vessel in a fit of passion at a New-England peddler."


There was a drop of comfort, at least (по крайне мере, там была капля утешения), in this intelligence (в этой новости; intelligence [In’telIG(q)ns] — интеллект; сообразительность; информация, сведения). The honest man could contain himself no longer (честный человек не смог себя больше сдерживать). He caught his daughter and her child in his arms (он поймал: «заключил» свою дочь и ее ребенка в объятья). "I'm your father (я твой отец)!" cried he (вскрикнул он) — "Young Rip Van Winkle once (однажды молодой Рип ван Винкль) — old Rip Van Winkle now (старый Рип ван Винкль сейчас)! — Does nobody know poor Rip Van Winkle (разве никто не знает бедного Рипа ван Винкля)?"


There was a drop of comfort, at least, in this intelligence. The honest man could contain himself no longer. He caught his daughter and her child in his arms. "I'm your father!" cried he — "Young Rip Van Winkle once — old Rip Van Winkle now! — Does nobody know poor Rip Van Winkle?"


All stood amazed (все стояли ошеломленные), until an old woman (пока одна старушка: «старая женщина»), tottering out from among the crowd (дрожащей походкой вышедшая из толпы), put her hand to her brow (/не/ приложила руку к глазам: «бровям»), and peering under it in his face for a moment (и вглядываясь из-под нее в его лицо некоторое время), exclaimed (воскликнула), "Sure enough (точно достаточно = это точно так)! it is Rip Van Winkle (это Рип ван Винкль) — it is himself (это он сам)! Welcome home again (добро пожаловать опять домой), old neighbor (старый сосед) — Why, where have you been these twenty long years (ну, где же ты был эти двадцать долгих лет)?"


Еще от автора Вашингтон Ирвинг
Жизнь пророка Мухаммеда

Есть две причины, по которым эту книгу надо прочитать обязательно.Во-первых, она посвящена основателю ислама пророку Мухаммеду, который мирной проповедью объединил вокруг себя массы людей и затем, уже в качестве политического деятеля и полководца, создал мощнейшее государство, положившее начало Арабскому халифату. Во-вторых, она написана выдающимся писателем Вашингтоном Ирвингом, которого принято называть отцом американской литературы. В России Ирвинга знают как автора знаменитой «Легенды о Сонной Лощине», но его исторические труды до сих пор практически неизвестны отечественному читателю.


Легенда о Сонной Лощине

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рип ван Винкль

В «Рипе Ван Винкле» Ирвинг использовал европейский бродячий сюжет о «спящем красавце» – его герой, проспав в пещере 20 лет, как Фридрих Барбаросса, просыпается и не узнаёт родную страну…


Рассказы

Это первый американский писатель, получивший мировую известность и завоевавший молодой американской литературе «право гражданства» в сознании многоопытного и взыскательного европейского читателя, «первый посол Нового мира в Старом», по выражению У. Теккерея. Ирвинг явился первооткрывателем, ставших впоследствии магистральными в литературе США, тем; он первый разработал новеллу, излюбленный жанр американских писателей, и создал прозаический стиль, который считался образцовым на протяжении нескольких поколений.


Жених-призрак

Вашингтон Ирвинг – первый американский писатель, получивший мировую известность и завоевавший молодой американской литературе «право гражданства» в сознании многоопытного и взыскательного европейского читателя, «первый посол Нового мира в Старом», по выражению У. Теккерея. Ирвинг явился первооткрывателем ставших впоследствии магистральными в литературе США тем, он первый разработал новеллу, излюбленный жанр американских писателей, и создал прозаический стиль, который считался образцовым на протяжении нескольких поколений.


Загадочный корабль

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.