Английский язык с Грэмом Грином. Третий человек - [14]
"Was he clever at school (он был сообразительный в школе)?"
"Not the way they wanted him to be (не в том смысле: «не тем способом», каким они хотели, чтобы он был). But what things he did think up (но какие вещи он выдумывал; to think up — выдумывать). He was a wonderful planner (он был прекрасным планировщиком = затейником). I was far better at subjects like History and English than Harry (я был гораздо: «далеко» лучше в таких предметах, как история и английский, чем Гарри), but I was a hopeless mug (но я был безнадежным тупицей; mug — дурак, болван, балбес) when it came to carrying out his plans (когда дело доходило до того, чтобы выполнять его планы; to carry out — выполнять)." He laughed (он рассмеялся): he was already beginning (он уже начинал), with the help of drink and talk (с помощью питья и разговора), to throw off the shock of the death (сбрасывать /с себя/ потрясение от смерти). He said, "I was always the one who got caught (я был всегда тем человеком, кто попадался; to get caught — быть: «делаться» пойманным, попадаться; to catch — ловить)."
"That was convenient for Lime (это было удобно для Лайма)."
"What the hell do you mean (какого черта вы имеете в виду; hell — ад)?" he asked (спросил он). Alcoholic irritation was setting in (алкогольное раздражение начиналось; to set in — начинаться; to set — сажать, ставить, класть; устанавливать).
"Well, wasn't it (ну, разве не было так = не было удобно)?"
"That was my fault, not his (это была моя ошибка, не его). He could have found someone cleverer (он мог бы найти кого-нибудь поумнее) if he'd chosen (если бы он захотел; to choose — выбирать), but he liked me (но ему нравился я). He was endlessly patient with me (он был бесконечно терпелив со мной)." Certainly (еще бы: «конечно»), I thought (подумал я), the child is father to the man (ребенок есть отец мужчине = люди не меняются с возрастом), for I too had found him patient (ибо я тоже нашел = счел его терпеливым).
"When did you see him last (когда вы видели его последний раз)?"
"Oh, he was over in London six months ago (о, он приезжал в Лондон шесть месяцев назад; over — через; to be over — приходить в чей-л. дом, ср.: I'll be over later this evening — я приду попозже, вечером) for a medical congress (на медицинский конгресс). You know he qualified as a doctor (вы знаете, он выучился на доктора: «как доктор»), though he never practised (хотя он никогда не практиковал). That was typical of Harry (это было типично для Гарри). He just wanted to see (он просто хотел увидеть) if he could do a thing (мог ли он сделать вещь) and then he lost interest (а потом он терял интерес; to lose — терять). But he used to say (но он часто говорил: «имел обыкновение говорить») that it often came in handy (что это часто пригождалось; to come in — вступать в действие; handy — сподручный, удобный)." And that too was true (и это тоже было правдой; true — верный, правильный; правдивый, достоверный). It was odd how like the Lime he knew was to the Lime I knew (было странно, каким похожим тот Лайм, которого знал он, был на того Лайма, которого знал я): it was only that he looked at Lime's image from a different angle (только он смотрел на образ Лайма с другого угла) or in a different light (или в другом свете; different — непохожий, другой, отличный). He said, "One of the things I liked about Harry (одна из вещей, которые я любил в Гарри) was his humour (был его юмор)." He gave a grin (он улыбнулся: «дал усмешку») which took five years off his age (которая взяла пять лет с его возраста = и показался при этом на пять лет моложе). "I'm a buffoon (я фигляр). I like playing the silly fool (я люблю придуриваться: «играть глупого шута»), but Harry had real wit (но у Гарри было настоящее остроумие). You know (вы знаете), he could have been a first class light composer (он мог бы быть первоклассным легким композитором) if he had worked at it (если бы он поработал над этим)."
scrounge ['skraunG], report [rI'pO:t], thoroughly ['TArqlI], death [deT], convenient [kqn'vi:nIqnt], alcoholic ["xlkq'hOlIk], irritation ["IrI'teIS(q)n], medical ['medIk(q)l], congress ['kONgrqs], practise ['prxktIs], interest ['Int(q)rqst], composer [kqm'pquzq]
I said, "Tell me about yourself—and Lime."
"Look here," he said, "I badly need another drink, but I can't keep on scrounging on a stranger. Could you change me a pound or two into Austrian money?"
"Don't bother about that," I said and called the waiter. "You can treat me when I come to London on leave. You were going to tell me how you met Lime?"
The glass of chocolate liqueur might have been a crystal the way he looked at it and turned it this way and that. He said, "It was a long time ago. I don't suppose anyone knows Harry the way I do," and I thought of the thick file of agents' reports in my office, each claiming the same thing. I believe in my agents: I've sifted them all very thoroughly.
"How long?"
"Twenty years—or a bit more. I met him my first term at school. I can see the place. I can see the notice-board and what was on it. I can hear the bell ringing. He was a year older and knew the ropes. He put me wise to a lot of things." He took a quick dab at his drink and then turned the crystal again as if to see more clearly what there was to see. He said, "It's funny. I can't remember meeting any woman quite as well."
Идея романа «Тихий американец» появилась у Грэма Грина после того, как он побывал в Индокитае в качестве военного корреспондента лондонской «Таймс». Выход книги спровоцировал скандал, а Грина окрестили «самым антиамериканским писателем». Но время все расставило на свои места: роман стал признанной классикой, а название его и вовсе стало нарицательным для американских политиков, силой насаждающих западные ценности в странах третьего мира.Вьетнам начала 50-х годов ХХ века, Сайгон. Жемчужина Юго-Восточной Азии, колониальный рай, объятый пламенем войны.
Роман из жизни любой секретной службы не может не содержать в значительной мере элементов фантазии, так как реалистическое повествование почти непременно нарушит какое-нибудь из положений Акта о хранении государственных тайн. Операция «Дядюшка Римус» является в полной мере плодом воображения автора (и, уверен, таковым и останется), как и все герои, будь то англичане, африканцы, русские или поляки. В то же время, по словам Ханса Андерсена, мудрого писателя, тоже занимавшегося созданием фантазий, «из реальности лепим мы наш вымысел».
Грэм Грин – выдающийся английский писатель XX века – во время Второй мировой войны был связан с британскими разведывательными службами. Его глубоко психологический роман «Ведомство страха» относится именно к этому времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие книги разворачивается в послевоенной Вене, некогда красивом городе, лежащем теперь в руинах. Городом управляют четыре победивших державы: Россия, Франция, Великобритания и Соединенные Штаты, и все они общаются друг с другом на языке своего прежнего врага. Повсюду царит мрачное настроение, чувство распада и разрушения. И, конечно напряжение возрастает по мере того как читатель втягивается в эту атмосферу тайны, интриг, предательства и постоянно изменяющихся союзов.Форма изложения также интересна, поскольку рассказ ведется от лица британского полицейского.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.