Английская тайна - [10]

Довольно долго Сашок и Анна-Мария сидели молча, не глядя друг на друга, и Сашок уже собирался встать и отправиться спать, когда жена вдруг сказала примирительно:

— Знаешь что? Дай объявление в русскую газету. В «Лондон-инфо»! Или в «Пульс-ЮКей», или в «Англию»!

Анна-Мария считала страшно важным, чтобы Сашок получал информацию о жизни русской общины в Лондоне, и потому регулярно покупала ему одну из этих двух еженедельных газет (а то и обе сразу), сэкономив на чем-то полтора фунта (Сашок подозревал, что на обеде, хотя она в этом не признавалась).

Если бы Анна-Мария была русской девушкой, Сашок непременно поцеловал бы ее в этот момент. Мало того, будучи русской, она бы этому поцелую обрадовалась и, может быть, даже поцеловала его в ответ. Но с англичанкой это было немыслимо.

А потому Сашок решил показать, как здорово осваивает он местные манеры, и сказал ледяным голосом: «Do you really think so?» То есть буквально: «Ты и в самом деле так думаешь?» А в действительности, в переводе с диалекта намеков и недосказанностей: «Ты уверена, что не сморозила глупость?»

Будучи англичанкой, Анна-Мария все поняла правильно. И бровью не повела, уверенно закивала головой. То есть йес, именно это я и утверждаю. «Well…» — сухо согласился Сашок. И следующие полчаса они провели, пытаясь сформулировать текст объявления.

Для этого они решили сначала изучить имеющиеся образцы.

«Философский камень, оптом и в розницу»; «Русская. Жду звонка»; «Хочу познакомиться с ветераном Великой отечественной войны». Смешно, но не то, что требуется… Анна-Мария пришла в восторг от другого объявления: «Кому надоело травиться выхлопными газами зла и морально ржаветь, просим позвонить по телефону…»

— А вот это ближе к делу, — переводил Сашок: — «Большая просьба позвонить тех, кто пытался воспользоваться услугами получения британских прав от Романа и Владимира». А вот еще: «Антон Милашевский, объявись, не доводи до греха».

Сашок сразу представил себе, как кредиторы проштрафившегося Антона, перекрестившись, превозмогая моральную муку, доходят-таки до греха.

— В смысле? — не поняла Анна-Мария.

— В смысле, киллеров ищут, — хладнокровно объяснил Сашок.

— You are kidding! — Ты шутишь! — воскликнула жена.

— No, I am not! — Я не шучу, — отвечал Сашок, — но эти люди, будем надеяться, все-таки шутят.

Но Сашку вариант с киллерами и вообще угрозами не подошел. Значит, надо взывать к совести. И вот что он написал: «Соотечественник, поменявшийся со мной портфелем на прошлой неделе на станции «Фолкстон-Сентрал»! Если это была шутка, то она оценена. Предлагаю срочно меняться обратно. Звоните по телефону…»

— Ну, порванный портфель он не возьмет, напиши: поменяемся содержимым портфелей, — предложила Анна-Мария.

— Ничего, там разберемся… только бы позвонил.

— Надежды на это мало, — вздохнула Анна-Мария.

Но он позвонил — в субботу, сразу после выхода очередного номера «Лондон-инфо». И надо же было так случиться, что именно Сашок, случайно проходивший в этот момент мимо аппарата, взял трубку. И, кажется, сразу узнал этот надтреснутый, нагловато-хриплый голос. Ни «здравствуйте», ни «до свидания», на даже «алло». А сразу:

— Слышь, нет проблем, давай, блин, назад махнемся. А то мне без будилы стремно.

— Давайте встретимся на станции, на «Фолкстон-Сентрал», — радостно предложил Сашок.

— Дурных нема. Стрелка у нас будет на «Нью-Кроссе», знаешь такой вокзал? Вот там, завтра, в семь пятнадцать вечера. И чтоб один был. И без оружия!

— Да я не… — начал было говорить Сашок, но его резко оборвали.

— Не доводи до греха! — строго сказал голос в трубке. И тут же раздались короткие гудки. 

Глава 4. Зловещая встреча на платформе

«Нью-Кросс» — это, разумеется, никакой не вокзал, а так, пригородная станция местного значения. Даже не до конца понятно, зачем она создана, учитывая, что в каком-то полукилометре за ней расположился более солидный и ассоциирующийся со знаменитым госпиталем «Сент-Джонс». Самая главная достопримечательность района — стадион «Миллуолл», где господствуют, как говорят, самые свирепые болельщики во всей Британии, а может, и во всем мире. Но туда ближе добираться от Лондона по другой ветке, через станцию «Южное Бермондси».

В час пик на «Нью-Кроссе» бывает негде яблоку упасть, но, проторчав на перроне полчаса и устояв перед приливами и отливами служивых толп, Сашок пришел к убеждению, что клоун на свидание не явился. Правда, Сашок не очень-то твердо запомнил его внешность. Ему даже вдруг пришла в голову мысль: а не для того ли и были напялены эти странные причиндалы — телогрейка, валенки с галошами и шапка-ушанка? Ведь эти детали отвлекают от черт лица и прочего. Только и запоминается вся эта эксцентрика… Узнает ли Сашок шутника в любой другой одежде? Не факт. Лицо какое-то незапоминающееся и даже почему-то путающееся с физиономией одного типа, который когда-то давно, еще в московской жизни, на Сретенке, грубо отобрал у Сашка найденную на улице десятку. Нет, если этот тип придурочный вздумает явиться перед ним в ином обличье, без телогрейки, Сашок может его и не узнать.

И еще одна мысль мучила Сашка: обстоятельства вынудили его с корнем вырвать запертый замок чужого портфеля. Починить его явно было невозможно, и Сашок, посовещавшись с женой Анной-Марией, решил даже и не брать портфель с собой на встречу. Ведь бог его знает, как этот, судя по всему, не совсем нормальный и приблатненный тип среагирует на жалкий вид своего имущества. Бог с ним, пусть оставляет себе тестев подарок, хотя это и совершенно несправедливо. Лишь бы отдал содержимое, в том числе остро необходимую телефонную записную книжку и его, Сашка, частный и не предназначенный для чужих глаз дневник. И пусть заберет всю свою идиотскую хурду-мурду, включая старый ржавый будильник, имеющий обыкновение оглушительно звонить в самые неподходящие моменты, женскую кроссовку с левой ноги и газету британских коммунистов «Морнинг стар» от 12 января 1979 года. Не говоря уже о картах черной масти и загадочном словаре под названием «Diccionario Ecologico Luso-Japones».