Английская роза - [43]

И, тем не менее, вскоре он снова поймал себя на мысли о том, что самостоятельности девушке было бы легче учиться в Англии.

Он хмуро смотрел на резвую четверку лошадей, быстро увлекавших вперед карету, увозящую его все дальше от Царского Села. Дорога оттуда в Санкт-Петербург была всего одна — и поскольку по ней ездил царь, то она была, несомненно, самой лучшей в России, совершенно непохожей на разбитые пыльные или грязные — в зависимости от погоды — дороги в других частях этой огромной страны. Продвигаясь по ним, путники обычно проводили долгие часы или даже дни в пути, подскакивая на бесконечных ухабах и рытвинах.

День был ясным, и залитая солнечным светом местность выглядела весьма привлекательной, но лорд Чарнок продолжал думать о Полине и удивляться, почему мысли об этой девушке преследуют его. Как она могла так равнодушно расстаться с ним, даже не попрощавшись.

У нее были такие выразительные глаза! А лорд Чарнок был слишком опытен, чтобы не заподозрить то чувство, которое она начинала к нему испытывать, — не только из-за того, что он был для нее воплощением надежности и безопасности, но и потому, что она наконец разглядела в нем привлекательного мужчину. Не то чтобы он даже на секунду допустил мысль о том, что она его любит — но с того времени, как они вместе плыли сначала на британском корабле, а потом на императорской яхте «Ижора», он постепенно становился все более близким для нее человеком.

«Но это просто потому, что она еще очень юная, а мир кажется ей таким пугающим», — говорил себе лорд Чарнок.

Потом он вспомнил графиню Наталью и ее чувственные ласки. Она обвивалась вокруг него с гибкостью змеи, но почему-то его это не возбуждало, а заставляло чувствовать желание поскорее высвободиться из сомкнувшихся вокруг него объятий, которые казались не лаской, а стальными оковами. Теперь он мог быть уверен в том, что больше никогда ее не увидит — или, по крайней мере, надеяться на это. Конечно, будучи русской, она оставалась непредсказуемой: попадая во власть страсти, эти люди начинали вести себя совершенно нецивилизованным образом, забывая всякие правила приличия!

Это заставило его вспомнить о князе Алексисе — и лорд Чарнок мрачно нахмурил брови. Ему пришло в голову, что он зря уехал, не увидевшись с Полиной. И ему, уж во всяком случае, следовало высказать ей, что, если князь станет совершенно неуправляемым, она может попросить британского посла отправить ее обратно в Англию.

«Надо полагать, у нее достаточно денег для этого», — подумал он.

В эту минуту лорд Чарнок принял решение, что сразу же по возвращении в Санкт-Петербург напишет ей письмо, где посоветует девушке, что она может предпринять в случае необходимости. И одновременно лорд Чарнок решил предупредить посла относительно ситуации, в которой она оказалась.

Ему не слишком хотелось, чтобы посол знал о том, как его занимает безопасность Полины, но было необходимо, чтобы у девочки была поддержка в чужой стране, чтобы она не тревожилась, что осталась совершенно беззащитной во власти князя Алексиса, который славился крайней несдержанностью и полным пренебрежением ко всем правилам поведения, скандализируя даже достаточно снисходительную к высокой нравственности русскую аристократию.

— Будь он проклят! — вполголоса пробормотал лорд Чарнок. — Мне надо было заняться им, а не уезжать!

И в тот момент, когда он укорял себя за то, что настолько обрадовался предлогу уехать из России, что забыл подумать о Полине, лорд Чарнок вдруг заметил, что карета замедлила ход. Это показалось ему странным и даже несколько тревожным. Выглянув из окна, он увидел, что кучер натягивает вожжи, останавливая лошадей, дорогу которым загораживали два всадника.

Лорд Чарнок с легким беспокойством подумал, в чем могло быть дело, но тут карета наконец остановилась окончательно, и один из всадников подъехал совсем близко, так что он увидел, кто это.

— Полина! — воскликнул он с удивлением.

Нагнувшись к лорду Чарноку, девушка сказала ему:

— Мне надо было поговорить с вами наедине, милорд. И другого способа… я придумать не смогла.

Она была очень бледна, и ее глаза, казавшиеся невероятно огромными, умоляюще смотрели на него.

Лорд Чарнок улыбнулся:

— Конечно.

Он прекрасно понимал, что то, что она собирается ему сказать, не предназначено для ушей кучера и лакея, сидевших на козлах. Конечно, обычные слуги, не считая личных горничных и камердинеров, да тех людей, которые работали в британском посольстве, как правило, не знали иностранных языков и понимали только по-русски, но наверняка сказать было нельзя. Вполне вероятно, что лакей приучен слушать все, о чем говорят в его присутствии, а потом, естественно, докладывать об этом все той же вездесущей тайной полиции.

— Я могу предложить вам, — сказал лорд Чарнок, — немного пройтись пешком. День сегодня такой чудесный — я с удовольствием немного разомну ноги.

Полина благодарно улыбнулась ему, явно испытывая облегчение от того, что он легко все понял. Пока она спешивалась, лорд Чарнок знаком приказал лакею открыть дверцу кареты и вышел из нее. Полина подошла к нему, и они направились по цветущему лугу к небольшой рощице, в тени которой можно было спокойно поговорить.