Англия на выезде - [10]

Секс и насилие. Все любят это, потому что они дают нам возможность расслабиться. Ты не можешь потерпеть неудачу в этих вещах. Они сделали нас великими. Женщины не могут устоять перед нами. Мы пиздим каждого, кто хочет прыгнуть на нас. Англичане честные и прямые, под англичанами я понимаю обыкновенных парней, как я и Марк, и каким был бы Род, если бы не был женат. Такие люди, как Гарри, Картер, Брайти и Фэйслифт. Хотя насчет Фэйслифта не уверен. Мы сильные, но справедливые. Это по-английски. Без притворства и изъебств, потому что мы те, кого ты перед собой видишь, стоим на палубе и трещим с двумя фанами «Ман Сити», нашими старыми знакомыми. Они таращатся на лотки с сигаретами, выпивкой и шоколадом, во весь голос интересуясь, есть ли на борту скаузерс, или даже ICJ. Смотрят, чем бы набить карманы. Марк говорит им, что только жиды постоянно ищут, чего бы подрезать, даже на пароме. Не могут удержаться. Мы все смеемся. И правда почему-то смешно.

Однажды на одном выезде в Париже мы сидели в баре, пили какую-то лягушачью мочу, в самом деле говенную выпивку. Удивительно, почему во всех латинских странах делают такое хуевое пиво. Везде одно и то же. Я был в Италии, Испании, Франции, и везде эти мудаки делают говенный лагер. Чем больше ты за него платишь, тем он хуже, и некоторые английские парни даже начали пить местное вино. Всегда находятся один-два, которые начинают пить вино, как лагер. Выпивают галлоны этой штуки и начинают сходить с ума. В Париже примерно сотня англичан забурилась в один паб, и начался дринч. Там были разные клубы, и все распевали песни, потому что больше делать было нечего, так как французов нигде не было видно. За неимением лучшего весь бар начал петь ШПОРЫ ЕДУТ В АУШВИЦ. Мы смеялись, потому что это показывает, как все ненавидят Шпоры. Но там был один здоровый скинхед, он выглядел сильно недовольным; дело было в том, что он был жиндосом. Не в смысле евреем, а в смысле он болел за «Тоттенхэм». Харрис потрепал его по затылку, мол, «не беспокойся парень», и скин сказал «вы не правы, парни, на Уайт Харт Лэйн не все жиндосы, я ненавижу звезду Давида так же, как все вы, я такой же англосакс». Мир сейчас перевернулся с ног на голову, все не на своем месте.

Мы отправились бродить по палубе и встретились с Билли и Фэйслифтом. Мы заметили портсмутских парней и перетерли с ними. Все те же лица, знакомые по матчам сборной. Основа 6.57 Crew и несколько парней помоложе. Все те же темы — все гнило, «Миллуолл», кругом подонки. Интересно, кого они ненавидят больше, «Миллуолл» или «Саутгемптон»? Они везут с собой свое полотно; кажется, все заинтересовались поездкой через Амстердам. Мы едем заранее, через день-другой все паромы будут битком забиты англичанами. Мы проложим дорогу для остальных парней, так сказать. Мы идем к бару. По крайней мере, голландцы и немцы знают, как делать приличный лагер.

Глава 6

Билл Фэррелл заказал пинту биттера и прошел на свое обычное место. Уселся в кресло и, разместившись поудобнее, пригубил пиво. Он пил «Директоре», ему нравился вкус. Две или три пинты — сейчас это предел для него. Ноги уже плохо слушались, но, не считая этого, он выглядел достаточно бодро для своих лет. Рабочая жизнь закалила его. Он всегда пил биттер, в The Unity был хороший биттер. Последние три года, с тех пор как он переехал из Хоунслоу, чтобы быть поближе к дочери, он частенько наведывался сюда, и пиво всегда было отменным. Первый раз он был здесь много лет назад, когда приехал навестить брата, жившего неподалеку. Это было странно — пить в том же пабе, словно ты все еще молодой парень. Он ходил в The Unity уже больше полстолетия. Секрет хорошего биттера дорогого стоит, и владелец паба держал марку.

Он поставил стакан, развернул газету и углубился в чтение. Он увлекся передовицей и поднял голову, только когда Боб Уэст вошел в паб. Молодой человек кивнул, проверил, полон ли стакан мистера Фэррелла, и отправился к стойке, заказать у Денис пинту «Теннент». Она улыбнулась, наливая пиво, и спросила Боба, возьмет ли он свои обычные чипсы, или сегодня ему нужны с луком и сыром. Это была их старая шутка; Боб ответил, что подождет пока. Он спросил Денис, не хочет ли она выпить, она ответила «спасибо», но ей понравилось. Она знала, что он не богат, и оценила приглашение. Хотя все равно она не может пить на работе. Боб расплатился и направился к Фэрреллу, спросив разрешения присесть.

— Конечно, садись, — улыбнулся Фэррелл. — Здесь достаточно места.

Билл Фэррелл не искал компании любой ценой. Он только в последние несколько месяцев сдружился с Бобом Уэстом. Конечно, он знал, кто такой Боб, парень был летчиком во время войны в Заливе, но с недавнего времени они не разговаривали. Он полагал, что Боб замкнулся в себе, но парень недавно уволился, и потом его характер никогда не был особенно дружелюбным. С ним тяжело было общаться; наверное, это то, что с недавних пор правительство называет «синдромом Персидского Залива». У Боба были проблемы с легкими, к тому же его мучили перепады настроения. В основном преобладало подавленное настроение, он говорил Фэрреллу, что чувствует себя так, будто проваливается в какую-то дыру, где его роль в конфликте больше не кажется ему реальной. С памятью происходили странные вещи, временами ему казалось, что он всего лишь пилот нарисованного бомбардировщика из игрового автомата, стоящего в углу паба. Он сражался и, вероятно, убивал, но сам не испытывал этого. Он постоянно думал об этом. В его сознании появлялись безумные образы, причинявшие боль. Вначале преобладало лихорадочное возбуждение, и эти образы были цветными, ярко окрашенными, но скоро возбуждение сменилось долгим, леденящим душу ужасом. Лица, мелькавшие в голове, были черными, обугленными, и сквозь кожу явно проступали кости.