Англия, моя Англия. Зло, следующее за сборной - [45]

Слава спасителю, хозяин паба вступился за нас, расценив случившееся как неспровоцированное нападение. Правда, позже он сказал, что больше не хочет видеть нас в своем заведении.

Лобовое стекло микроавтобуса потрескалось, боковое окно было разбито, а кузов сплошь покрывали вмятины, но полиция не смогла никого задержать, так как все свидетели успели съебать по-тихому. Предстояла долгая дорога домой. Одна радость: я не должен был сдавать микроавтобус в компанию по прокату автомобилей. Самое же противное заключалось в том, что все участники событий болели за одну команду, но вражда между клубами взяла верх. За всю свою футбольную жизнь мне ни разу не приходилось ездить в таком разбитом корыте, и во всем оказался виноват один крикливый идиот, который не умел держать себя в руках. Вот вам и хваленая английская солидарность.

Глава девятая Спор об «Уэмбли» [170]

Когда мы едем в Лондон на поезде, то проезжаем мимо «Викарейдж Роуд»[171] и «Уэмбли». Если первый всегда будет нашим любимым стадионом, то упоминание о втором, «Уэмбли», вызывает задумчивый взгляд и кривую ухмылку. Это особое место, и вид тех башен-близнецов[172] навевает на каждого футбольного фаната страны радужные мечты. Многие почитают «Уэмбли» не только как дом английского футбола, но и как дом мирового футбола, великий, легендарный стадион. Игроки со всего земного шара оценивают возможность сыграть на священном газоне как лучший момент своей карьеры. И каждый болельщик считает своим долгом побывать на этом стадионе. Прогулка по Уэмбли-Уэй не может не взволновать даже самых отъявленных циников. Когда находишься на арене, в голове проносится вся ее история, и в то же время ты понимаешь, что это особенный день в твоей жизни. Надписи на стенах вдоль знаменитой улицы — послания клубов со всего мира — можно рассматривать часами. Все это создает неповторимую атмосферу потрясающую ауру, которая окутывает только знаменитые памятники древних цивилизаций. Снаружи стадион не менее прекрасен.

Построенный всего за 300 дней и 750 000 фунтов, «Уэмбли» задумывался как павильон для Британской имперской выставки[173]. В начале 1920-х возникла необходимость в большом стадионе для проведения Олимпийских игр, финала Кубка или матчей сборной. Выбор пал на эту малонаселенную местность к северо-западу от Лондона, поскольку до нее было удобно добираться из всех районов страны. В наши дни подобное решение может показаться странным. Но необходимо помнить, что даже в сороковые и пятидесятые годы поездка до «Уэмбли» из лондонского Ист-Энда[174] рассматривалась как своеобразная вылазка. Когда стадион был построен, он стал поистине национальной гордостью. Там царила потрясающая атмосфера. Но вскоре стало ясно, что «Уэмбли» стал заложником собственной славы: даже его гигантских по тем временам площадей не хватало, чтобы вместить всех желающих.

Это подтвердил первый же матч, знаменитый финал «Белой лошади»[175] с участием «Болтона» и «ВестХэма», состоявшийся 28 апреля 1923 года.

За вход на стадион, рассчитанный примерно на 100 000 мест, заплатили более 126 000 человек, а еще 76 000 довольно легко преодолели ненадежные ограждения. Стадион был не просто переполнен. Болельщики разместились даже на футбольном поле, а полиция безуспешно пыталась восстановить порядок. С тех пор из соображений безопасности была установлена строгая квота на билеты. Несмотря на это количество зрителей несколько раз все равно превышало норму. В 1982 году, во время квалификационного матча чемпионата мира со сборной Венгрии, в котором Англии необходимо было победить, люди тысячами штурмовали ворота и перебирались через заграждения. 110–120 тысяч болельщиков сборной Англии заполнили трибуны под завязку. Атмосфера на стадионе была накалена до предела, а когда Пол Маринер забил победный гол, трибуны буквально взорвались.

Оригинальная архитектура делала стадион удобным для болельщиков. Но после доклада Тэй-лора[176] «Уэмбли» пришлось распроститься со стоячими местами. А ведь он больше других стадионов Англии пострадал от этой потери. Раньше на стоячих трибунах располагался домашний сектор, где собирался хардкор и шумно поддерживал команду, перелезая через ограждения и свободно перемещаясь по стадиону. Это было очень нужно сборной: любой ее матч превращался в страстное и шумное действо. Но потеря стоячих трибун вкупе с жесткими действиями стюардов и новыми мерами безопасности уничтожила ту атмосферу, которой восхищался весь футбольный мир. В наши дни тщательно распределяемые места указывают вам, где вы будете сидеть. Таким образом, шумовая поддержка потеряла свою мощь, и умерло чувство, что каждый матч — особенный. Исключением порой являются финалы Кубка Англии и финалы плей-офф.

Итак, болельщики все чаще начали задумываться о том, что дорогое их сердцу место уже не столь хорошо, как прежде. Любой, кто смотрел матчи сборной с нижнего яруса, скажет, что по сравнению с новыми, удобными аренами «Уэмбли», построенный в первой четверти XX века, безнадежно устарел. Он больше не подходит для матчей даже с 80 000 болельщиков. Мы знаем, что по телевизору игра выглядит просто фантастически, но на самом деле все стало совсем, совсем по-другому. Ужасные сиденья, отвратительные туалеты, очень дорогая и при этом скверная еда, парковка с кошмарным въездом — вот что омрачает поход на «Уэмбли». Все это плохо само по себе, но самое главное — стадионом теперь владеет акционерное общество, поэтому организаторам любых мероприятий, в том числе и футбольных матчей, приходится брать его в аренду. Значит, деньги идут не на нужды игры. Мы, то есть те, кто платит, должны требовать больше с руководства футбола, а оно, в свою очередь, должно требовать больше с АО «Уэмбли». Возникает вопрос, почему футбол в этой стране не владеет собственным домом? Когда приходит время выходить на поле сборной Англии по регби, она играет, возможно, на лучшем стадионе в стране — «Твикенхэме»