Англичанка - [18]

Миссия в Северной Ирландии прервалась внезапно — когда глухой ночью, в Западном Белфасте Келлера похитили и увезли на отдаленную ферму где-то в графстве Арма. Там его обвинили в шпионаже. Келлер понял: ситуация безвыходная, и решил отбиваться. Покидая ферму, он оставил там четыре трупа матерых террористов ИРА. Причем двоих буквально порвал на куски.

Келлер вернулся в Херефорд, надеясь на длительный отдых, то есть работу в качестве инструктора. Однако мечтам не суждено было сбыться: вскоре, в августе 1990 года, Саддам Хусейн вторгся в Кувейт. Келлер поспешил вновь присоединиться к роте «Сэйбр», и в январе 1991-го их забросили на запад иракской пустыни — искать ракетные комплексы «Скад», что терроризировали Тель-Авив. Один такой Келлер со своей командой отыскал ночью 28 января в сотне миль к северо-западу от Багдада; передал координаты командирам в Саудовской Аравии. Спустя полтора часа в небе, низко над пустыней, промчалось звено коалиционных истребителей-бомбардировщиков. Однако, по ошибке, они атаковали не ракетный комплекс, а роту спецназа ВДС. Официально в новостях сообщили о гибели всей команды, в том числе и Келлера. В его некрологе ни слова не было сказано о задании в Северной Ирландии и четырех зарезанных им террористах в графстве Арма.

Впрочем, официальные власти понятия не имели, что Келлер выжил, не получив ни царапины. Он чуть было не радировал в штаб — хотел запросить эвакуацию, но передумал. Взбешенный некомпетентностью командования, он покинул место трагедии пешком. Скрываясь под туникой и головным платком жителя пустыни, обученный скрытому перемещению, Келлер миновал позиции сил Коалиции и улизнул в Сирию. Оттуда автостопом отправился на запад: через Турцию, Грецию и Италию — на Корсику, где его с распростертыми объятиями встретил дон Орсати. Дон выделил ему виллу и женщину, чтобы скорее исцелиться от боевых ран, а затем — дал работу. С европейской наружностью и опытом службы в спецназе ВДС Келлер запросто выполнял задания, оказавшиеся не по зубам обычным головорезам Орсати. Один из таких контрактов включал имена Анны Рольфе и Габриеля Аллона; совесть не дала завершить дело, а профессиональная гордость вынудила оставить талисман — тот самый, что Габриель сжимал сейчас в руке.

Как ни странно, Габриель встречался с Келлером за много лет до столкновения — когда Келлер и несколько командиров СВДС приезжали в Израиль, перенимать опыт по борьбе с терроризмом. В последний день Габриель неохотно согласился тайно прочесть лекцию об одной из своих самых смелых операций: как в 1988-м он ликвидировал Абу Джихада, второго человека в ООП, прямо у того на вилле в Тунисе. Келлер сидел в переднем ряду и ловил каждое слово Габриеля; потом, во время группового фотографирования, встал рядом с ним. Габриель — дабы скрыть свою внешность — надел очки и шляпу, зато Келлер смотрел прямо в объектив. Это была его последняя фотография.

И вот мнимый покойник встречал Габриеля на пороге своего корсиканского убежища. Келлер был на голову выше Габриеля, шире в груди и плечах. За двадцать лет местное солнце придало его лицу цвет седельной кожи, а море обесцветило волосы. Правда, глаза остались прежние — синие, они принадлежали тому самому человеку, что так пристально смотрел на Габриеля во время лекции, а потом — казалось, совсем в другой жизни — пощадил его дождливой венецианской ночью.

— Я бы предложил пообедать, — с английским акцентом произнес Келлер, — но вы, кажется, подкрепились в доме Орсати.

Келлер протянул руку. Под белой шерстью пуловера бугрились тугие канаты мышц. Помедлив мгновение, Габриель ответил пожатием. Казалось, все в Келлере — от похожих на тесаки рук до мощных, как взведенные пружины, ног — создано для профессии наемного убийцы.

— Что еще рассказал дон? — спросил Габриель.

— Достаточно, чтобы я понял: без прикрытия вам к человеку вроде Марселя Лакруа не подобраться.

— Полагаю, вы его знаете?

— Он как-то подвозил меня.

— До или после?

— И до, и после. Лакруа мотал срок во французской армии, потом чалился в одной из самых страшных тюрем страны.

— Впечатлить меня пытаетесь?

— «Поэтому и говорится: если знаешь его и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет».[4]

— Сунь-цзы, — узнал цитату Габриель.

— Вы сами цитировали эти строки во время лекции в Тель-Авиве.

— Так вы все-таки слушали меня.

Габриель прошел в просторную гостиную, заставленную грубой мебелью в белой — в масть хозяину — обшивке. На каждой плоской поверхности лежали стопки книг. На стенах висели дорогие картины, включая малоизвестные работы Сезанна, Матисса и Моне.

— Нет охранной системы? — спросил, оглядываясь, Габриель.

— А зачем она?

Габриель подошел к картине Сезанна — пейзажу, написанному в холмах близ Экс-ан-Прованса, — и нежно провел по холсту пальцем.

— Вы неплохо устроились, Келлер.

— Не жалуюсь.

Габриель промолчал.

— Не нравится, как я зарабатываю себе на жизнь?

— Убиваете людей за деньги.

— Как и вы.

— Я убиваю во имя родины, — возразил Габриель. — И то в крайнем случае.

— А мозги Ивана Харкова по мостовой Сен-Тропе вы тоже во имя родины размазали?