Англичане в допетровской России - [31]
19 сентября королевич прибыл в Москву. «Навстречу ему был выслан особый отряд тысячи полторы конников из русской знати и служивших при дворе татар, немцев, поляков, — повествовал Д. Цветаев, — все были в дорогих одеждах, их красивые кони в серебряной вызолоченной сбруе. Играла музыка». К принцу подвели коня «в превосходной сбруе». И вся процессия двинулась в Кремль. Улицы, по которым продвигались, были запружены любопытными горожанами в праздничных нарядах. Многие женщины украсили себя «дорогими каменьями». Звонили колокола. «Со стены Кремля тайно смотрел на въезд сам государь со своим сыном».
Прибывших гостей расселили в лучших домах Китай-города, прислали царский обед из ста блюд, с пивом, медом, винами и водкой. Вся посуда была из золота. 28 сентября состоялась царская аудиенция, которую столь красочно описал Д. Цветаев: «В золотой палате сидели на троне Годунов и его сын, окруженные многочисленной толпой придворных и одетые в самые дорогие царские одежды, блестевшие золотом и каменьями. Как только принц вошел, царь и царевич встали. Принц почтительно приблизился к ним и поклонился, царь и царевич обняли его, поцеловались с ним, посадили рядом и долго разговаривали»[196].
После окончания торжественного обеда в Грановитой палате, на котором присутствовали бояре, высшее духовенство, богатое купечество, а также датские гости и «служилые иноземцы», царь и царевич сняли с себя дорогие, украшенные каменьями цепи, и надели их на принца. Ему подарили также много других дорогих предметов: посуду, одежду, украшения. Примечательно, что невеста, по обычаям того времени, на обеде не присутствовала, однако смогла удовлетворить свое любопытство и взглянуть на жениха из особого, скрытого места в верхнем коридоре. Жених был красив, строен, с белым, продолговатым лицом, и очень приглянулся Ксении.
Казалось, все складывалось удачно. Но вдруг приключилась беда: принц внезапно заболел горячкой. Болезнь протекала стремительно и завершилась смертью Иоанна. Узнав о трагической вести, Ксения упала в беспамятстве. Горе Годунова было безутешным. Как свидетельствовал английский драматург У. Джорж, принц был погребен в алтаре голландской церкви «с царскими почестями». «Сам государь и царевич провожали гроб до первых царских ворот, а все члены боярской думы, бояре, дворяне и прочие проследовали в самую церковь, где и отстояли до самого конца службы». По описаниям англичанина, «над прахом покойного принца возвышается обширная гробница, покрытая черным бархатом, по стенам церкви и алтаря развешаны щиты с изображением принцева герба со всеми его украшениями, так что все имеет царственный вид»[197].
Вокруг внезапной смерти принца еще долго не утихали слухи: в самой Дании предполагали, что его отравили. И, возможно, что подобные предположения имели под собой основания. Во всяком случае, англичане уж точно не желали, чтобы подобный брак датского принца и русской царевны состоялся. Как полагал британский корреспондент Р. Барнес, обращаясь в письме к государственному секретарю Ее Величества Роберту Сесилю, этот брак «поставил бы видный крест над положением здесь английской нации, ибо, как я узнал от двух переводчиков, которые стояли к нему очень близко, он клялся несколько раз разрушить здесь английскую торговлю»[198].
Между тем, неудачное сватовство Ксении не отвратило Годунова от намерения породниться с иноземными аристократами. Царь вновь обратился к английской королеве с просьбой посодействовать в выборе подходящей партии для своих детей. Направляя своего посланника Джона Мерика в Россию, королева советовала передать Борису Годунову, что она «так сильно желает показать наглядно ему, в какой степени она почитает его дружбу, что избегает называть ему лиц, не близких ей по королевской крови, хотя есть различные другие знатные фамилии, даже родственники ей по матери, о которых она до сих пор уклонялась говорить или писать». Елизавета рекомендовала представить царю родословную, «как доказательство того, что это не такое дело, над которым Ее Величество не думала бы серьезно». Посланник должен был указать, что это «трудное дело отыскать подходящих лиц по летам, затем нелегко убедить родителей со своими детьми, чтобы выдать их жить в стране столь отдаленной, хотя, впрочем, Ее Величество знает, что это великая и могущественная монархия; наконец, эти лица не имеют такого приданого, какого, быть может, Государь будет ожидать»[199].
Как видно, королева не торопилась подобрать подходящую партию для детей Годунова, хотя и не отказывала ему в том прямо. Историк В. И. Александренко усматривал в том тайные мотивы английского правительства: противодействовать сближению России с Австрией и Данией и заключению брачного с ними союза[200]. Наконец, Елизавета сообщила, что у нее на примете имеется одна молодая леди, которая может составить партию царевичу Федору. Царь попытался прояснить ситуацию и в апреле 1603 г. направил королеве запрос относительно упомянутой ею «невесты». Еще не зная о смерти королевы, Б. Годунов писал ей, что удовлетворен содержанием грамоты, полученной от нее: «Мы усматриваем в ней Вашего Величества любовь и расположение к нам и нашим детям и заботливую склонность к установлению брачного союза между ними и вашей собственной родственной вам линией. Грамотою Вашего Высочества вы известили нас, что среди других вы избрали молодую 11 лет девицу, благородного происхождения по отцу и матери, красивую, одаренную необыкновенными качествами природы, которую вы нам предлагаете, дабы с вашей стороны все обстоятельства сложились к тому, чтобы если угодно Богу склонить сердца молодой пары для взаимной любви, и что таково ваше Государево желание, чтобы насколько возможно более и более скрепить так связи взаимной дружбы, чтобы никакое действие соперничества других не могло ее ослабить, или запятнать… Между тем Ваше Величество (в грамоте) к нам об этой достойной леди ничего не пишите, кто она такая, происходит ли она от королевской Вашего Высочества крови по вашему отцу, или матери, или от какого либо другого эрцгерцога, или князя»
