Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века - [77]
Все отвесили ей низкий поклон, я тоже поклонился, когда матушка протянула мне свою руку, и трижды по православному обычаю поцеловал почтенную леди. После этого она пригласила меня присесть, поблагодарив за неожиданный визит. Сначала мы пили чай с лимоном, потом отведали вино и закуску. В России принято поднимать бокал за здоровье ежечасно. Мы непринужденно болтали и потягивали чай. Игуменью интересовали наши обычаи, церковные праздники и тому подобное, она просила приезжать почаще, восхищалась англичанами, считая нас религиозными, человеколюбивыми и много делающими для распространения веры людьми. Затем я попрощался, думая, что до следующей Пасхи уже не увижу эту настоятельницу, но не успел этот праздник закончиться, как перед моим домом появился экипаж, который должен был снова отвезти меня к ней. Она удостаивает такой чести только епископа, хотя вся местная знать набивается к ней в друзья. Фактически эта игуменья стоит выше всякого епископа или генерала, и когда через Екатеринбург проезжают члены императорской семьи, они всегда ее посещают. Она пригласила меня приехать и осмотреть монастырь.
Экскурсию она проводила сама. Меня поразили порядок, чистота и хозяйство этого заведения. Заведение получает прибыль от продажи свечей. Я бы, конечно, этим заниматься не стал, но пусть уж монашки делают свечи, чем проводят время в праздности или занимаются чем-то плохим. Да, я не буду молиться на свечу, но не осуждаю тех, кто так делает. Это лучше, чем вообще жить без ритуалов. Какая проницательная и мудрая эта старушка! Она с гордостью показала мне церковные картины и украшения, выполненные ее собственными дочерями, и спросила, что я думаю о них. "Ну это, конечно, не Роза Бонёр и не Ангелика Кауфман[623], – сказал я, – но они очень душевные, хотя, возможно, чрезмерно вычурные". Картины были подражаниями Рафаэлю. Игуменья взяла у меня «Жизнь Христа» и другие книги. Территория монастыря, кладбище и огород содержатся монахинями в идеальном состоянии, т. е. они проводят время не только в молитвах. Меня пригласили на богослужение. В отличие от Александро-Невской лавры здешние монахи пытались петь контральто, но из-за обилия писклявых певцов гармония нарушалась. В монастыре мне понравилось все, кроме подобострастного целования всеми руки игуменьи, но я верю, что эта женщина пользуется репутацией удивительно доброй, терпеливой и снисходительной особы. Все монашки выглядели здоровыми и счастливыми. В хлебе, рыбе и овощах у них нет нужды, для себя и на продажу они ткут одежду и делают прекрасную обувь. Монастырь принимает бездомных людей и раскаявшихся грешниц. Сейчас в нем более семисот душ, и их число продолжает расти. Я никогда не забуду учтивость и доброту игуменьи».
В России еще сохраняется традиция, которая исчезает или почти исчезла у нас – это ярмарки. В частности, Нижегородская по-прежнему является одним из чудес света. Среди других нужно упомянуть Ирбитскую ярмарку на Урале, которая ежегодно проводится в феврале на северном ответвлении тракта, соединяющего Сибирь с Россией. О ней мне написал мой друг и информатор мистер Уилкинсон: «Я слышал много хорошего об Ирбитской и других азиатских ярмарках, но блажен тот, кто ничего не ждет, ибо, в итоге, не будет разочарован. Я ожидал от нее слишком многого. Вы найдете там китайцев, персов, армян, бухарцев, но они растворены в общей массе и чувствуют себя не в своей тарелке, ибо всем заправляют татарские и сибирские купцы. Основным товаром там является чай, привозимый из Кяхты. Объем его товарооборота составляет сотни тысяч пудов. Чистый китайский чай найти непросто, ибо обычно его смешивают с кантонским и индийским чаями. Я слышал, что чай продается там по триста рублей за фунт, но никогда не видел и не пробовал его дороже пятидесяти рублей. Еще там продают хлопок, шерсть, марену[624] и т. д. из Бухары и степных областей, но не в таких количествах, которые я ожидал. Много торгуют мехами, кожей и рыбой. Сибирская рыба бывает семь-восемь футов длиной и пять пудов весом, ее покупают партиями от пятидесяти рублей до пяти тысяч. Однако основными статьями торговли являются печатные издания и галантерея, железо и столовые приборы, которые приобретают торговцы из степей, Сибири и Урала. Только галантереи и тканей на этой ярмарке продают на восемь миллионов рублей.
Как происходит торговля? Покупатель сначала погашает прошлогодние долги, а потом берет новые партии товаров с отсрочкой оплаты на один-три года. Т. е. товар нельзя вернуть продавцу или отложить на следующий год. Правительство и банки занимаются обналичиванием счетов и предоставляют льготы. Конечно, при этом часто бывают неудачи и разорения, ведь вся крупная торговля ведется в кредит. Оптовые торговцы и производители из Москвы и окружающих мест сдают свою продукцию на реализацию под 15–20 % годовых, а розничные негоцианты примерно каждые пять-шесть лет обновляют соглашения со своими кредиторами. Такая практика устоялась и не вызывает возражений.
Говорят, что на Ирбитскую ярмарку съезжается двести-триста тысяч человек, поэтому стоимость жилья в те дни доходит до двухсот пятидесяти рублей в месяц, в остальное же время численность местных жителей не превышает семи тысяч человек. Вместо отелей имеется несколько ресторанов, в которых неплохо кормят. Все ярмарки, за исключением Троицкой, а особенно Нижегородская – это просто вертеп безнравственности и разврата. Когда в Камышлове вы свернете с Сибирского тракта, дорога, идущая в Ирбит, превращается в нечто ужасное из-за огромных сугробов. Хотя вы едете по проложенному санному пути, вас трясет, как во время морской бури.
