Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века - [20]
Глава IV
У башкир. – Горные дороги и почта. – Уфа. – Наш проводник. – Английская леди. – Хлопоты с паспортами. – Меры предосторожности против разбойников. – Путь через Стерлитамак в Оренбург.
Из Саткинского завода в Уфу ведут два пути: длинный и извилистый главный почтовый тракт[221] и идущая по горам проселочная дорога, которая короче его на четверть. Не желая совершать большой крюк, мы, вопреки советам, предпочли именно ее[222]. Оба этих пути расходятся примерно в двенадцати верстах от завода[223]. Подъехав к этой развилке, наш ямщик остановил экипаж и начал расхваливать преимущества тракта, но так как мы стояли на своем, он стал стращать нас опасностями просеки: «Она же проходит по башкирским землям (у русских Урала все башкирское пользуется дурной славой. – Авт.), сама по себе ужасна, люди там дикие, а в горах стоят казачьи пикеты!»
Не знаю, должно ли было последнее замечание предостеречь или успокоить нас, но твердо решив ехать по горам, мы свернули с тракта налево и помчались по дерну. У нас были отличная упряжка лошадей и опытнейший ямщик. Преодолев за чуть более часа восемнадцать верст по местности, сопровождающейся зарослями леса, мы прибыли к башкирскому селению[224]. Уже смеркалось, но нас сразу окружила толпа дикого вида людей с непривычными монгольскими лицами и в колоритных одеждах. Численность их в темноте определить было невозможно, но, казалось, что посмотреть на нас пришла вся деревня[225]. Они что-то лопотали на своем языке, и мало кто из них мог вымолвить хотя бы слово по-русски, но мы были к этому готовы, и уже не могли повернуть назад, даже если бы захотели. Приготовив пистолеты, мы вскочили в тарантас и помчались дальше. К счастью, в дороге обошлось без происшествий, и в целом башкиры нам очень понравились – равно как и не лучшим образом отзывавшиеся о них их соседи. Башкиры-мужчины обычно носят длинную рубаху или халат, поверх которого надевают куртку, а на голове у них вышитая шапочка, богатые предпочитают яркие бухарские одежды из шелка и хлопка. Их дома гораздо чище, чем у русских. Висевшие на стенах комнат официальные распоряжения и документы, репродукции, изображавшие главную мечеть Бухары, а также виды Петербурга и Москвы, постоянно напоминали нам, что это инородцы.
На нашем пути мосты отсутствовали, поэтому мелкие речки приходилось переходить вброд, а через большие переправляться, и это было довольно опасно. По выезду из Саткинского завода около двух часов ночи меня разбудил грохот нашей повозки. Оказалось, что мы прибыли к берегу Юрюзани. Здесь наш ямщик распряг одну лошадь, верхом на ней въехал в воду, после чего неуверенно заявил, что реку можно будет перейти вброд. Мы же, как обычно, крикнули ему: «Пайдем-пшел». Однако возничий, преклонив колени на траву и отбив земной поклон, стал молить Бога о безопасности и успехе первыми строками Корана – «Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших»[226].
На русских почтовых картах нанесены четыре вида дорог: главные почтовые, губернские, уездные и большие проезжие. На первых трех используются подорожные и существует регулярная смена лошадей, а вот проезжие дороги обслуживаются крестьянами. Поскольку всякий в России, будь то богатый или бедный, не ходит пешком, а ездит, лошади имеются у всех крестьян, и любой крепостной может в случае необходимости сделаться ямщиком. Поэтому всегда есть возможность поехать в экипаже почти в любом направлении. Конечно, иногда – во время уборочной, в хлебных и промышленных районах, в сезон перевозки грузов найти свободных лошадей бывает трудно.
На этой дороге нам часто приходилось подолгу задерживаться на почтовых станциях, и вовсе не по причине обычных отговорок их смотрителей: просто лошади паслись на лугах или в лесах, и их нужно было отлавливать. Наше прибытие в деревни приводило к остановке всяких работ – если, конечно, они вообще велись, и весь народ собирался вокруг нас. Затем, немного посовещавшись, двое или трое молодых и энергичных мужчин уносились верхом на маленьких лошадках и вскоре возвращались с небольшим табуном. После этого следовал спор о том, сколько лошадей следует запрячь в наш тарантас. Тройка, т. е. три лошади в ряд – обычная в России практика, но если дорога плохая, а ехать нужно быстро, то запрягают четыре-пять животных. Четвертую лошадь прикрепляют в ряд с тройкой при помощи куска дерева, который в России может вырезать из леса и привязать к расщепленной жерди за считанные минуты всякий. Но ямщик, привыкший управлять тройкой, не всегда способен заставить четвертую лошадь скакать согласованно с остальными, поэтому ее добавление дает небольшой эффект. В случае пятерки лошадей две дополнительные запрягают впереди, и ими управляет второй ямщик. Местные жители обычно старались дать нам восьмерку лошадей, ведь наш тарантас был большой, поэтому нас воспринимали как важных персон. Л., который в этих местах никогда не был, утверждал, что хорошо знает их и возможности лошадей если не по личному опыту, то каким-то иным образом. И хотя с самого начала было ясно, чем закончится дискуссия, я до поры до времени хранил молчание, а затем охлаждал пыл спорящих, в приказном порядке принимая компромиссное решение в пользу пяти лошадей: дороги в этих местах были непростые, крутые и каменистые, а лошади весьма маленькие, поэтому иного выхода не было.
