Ангелы смерти - [3]
ГОЛОС. Алек…Сынок… АЛЕК. Чего тебе, ма?
MA. Уже девятый час. Вставай, сынок, а то опять в школу опоздаешь. АЛЕК. Не могу сегодня, с котелком что‑то… вот–вот треснет. МА. Но ведь ты уже и так целую неделю пропустил. АЛЕК. Отдыхай, мать. Разберемся.
МА. Ну, полежи, полежи, раз такое дело. Я тебе завтрак в холодильнике оставлю. (Ушла па кухню.}
На кухне за столом родители Алека.
МА. Представляешь, отец, опять он неважно себя чувствует. Такой болезненный он у нас, прямо не знаю, что и делать.
ПА (не отрываясь от газеты). Ты знаешь, во сколько он сегодня пришел домой?
МА. Я уши ватой затыкаю. А что такое?
ПА. Нет, ничего. Просто интересно, где он работает так поздно.
МА. Ну, смотря что подвернется… то одно, то другое. Он же говорил,
ПА. Твое воспитание. Говорил, надо было из него дурь‑то вышибить. А теперь попробуй подступись. Да он нас сам пришибет.
Затемнение.
Снова комната Алека. Открывается дверь, на пороге МУЖЧИНА средних лет.
АЛЕК (садится на кровати). Мистер Делтойд! Какая приятная неожиданность.
ДЕЛТОЙД. Наш маленький Алек, я вижу, еще не встал. Головка бобо? С бодуна, не иначе? Я встретил на улице твою мать, она дала мне ключ. Так что у нас с головкой?
АЛЕК. Адская боль, сэр. К обеду, думаю, пройдет.
ДЕЛТОЙД. А уж к ночи‑то наверняка. Ночью наш Алек просто оживает, не так ли?
АЛЕК. Как насчет холодного молока, брат мой?
ДЕЛТОИД. В другой раз, в другой раз. (Садится рядом, обнимает Алека за плечи.}
АЛЕК. Такой высокий гость в моей скромной обители… Что‑нибудь случилось, сэр?
ДЕЛТОИД. Случилось? Разве мой юный друг сделал что‑то предосудительное?
АЛЕК. Светский вопрос, сэр, всего лишь светский вопрос.
ДЕЛТОИД. Тогда вот тебе светский ответ: не лезь на рожон, мой юный друг, пока тебе рога не обломали. Потому что в следующий раз тебя ждет не исправительная школа и мои нежные объятия, а казенный дом с парашей в углу, ты меня понял?
АЛЕК. Но я ничего такого не сделал, сэр. Легавые меня ни разу не повязали.
ДЕЛТОИД. Не пудри мне мозги, дружище. То, что полиция пока тебя не трогает, еще не значит, что ты чистенький. А кто порезвился сегодня ночью, после чего один из корешков Билли–боя угодил в реанимацию? Между прочим, были названы некоторые имена. Разумеется, никаких прямых улик — как всегда, но ты по-имей все это в виду, мой юный друг. Я ведь люблю тебя, сам знаешь. (Наносит профессиональный удар по почкам, АЛЕК с воплем подскакивает.) Что с вами всеми происходит, а? Правительство не жалеет затрат, чтобы сделать из вас людей, и все коту под хвост! У тебя есть дом, любящие родители, серым веществом, вроде, бог не обидел. Так какой же бес в тебя вселился?
АЛЕК. Я чистый, сэр. У меня уже давно не было ни одного привода.
ДЕЛТОИД. Это‑то меня и беспокоит. Слишком давно. В общем, мой тебе совет: не лезь своим юным хоботком во всякую грязь. Я достаточно ясно выразился?
АЛЕК. Как незамутненное озеро, сэр. Как лазурное небо в солнечный день, о возлюбленный брат мой.
ДЕЛТОИД несколько секунд смотрит ему в глаза, затем уходит. Затемнение. Зонг.
— О чем, чтоб ты не забывал, тебе учитель толковал?
— Он говорил, что наша власть
должна быть твердой, чтоб не пасть,
что избирает наш народ
в конгресс все тех же каждый год,
что любят лидеров в стране.
Так говорил учитель мне.
— О чем, пока ты в школе был, тебе учитель говорил?
— Что полисмены мне друзья,
что судит правильно судья,
и что, хоть есть ошибок ряд,
но все ж людей у нас казнят
лишь сообразно их вине.
Так говорил учитель мне.
(Том Пакстон. Что ты узнал там, мальчик мой?)
Vяйца АЛЕКА поджидают его ДРУЗЬЯ.
ТИМ. А вот и он! Хей–хо! ДЖОРДЖИ. Наш добрый старый друг! АЛЕК. По какому поводу ликует народ? ДЖОРДЖИ. Ну, как же, мы в таком заводе, а шефа нет. ТИМ. Может, думаем, он левака дал.
АЛЕК. Пардоньте. Чугунок гудел, никак врубиться не мог. А старики не разбудили.
ТИМ. Гудел, говоришь? Это потому, что ты им много варишь, а, Джорджи? ДЖОРДЖИ. Или.
АЛЕК. Я слышу сарказм в голосах моих друзей. Не иначе как были переговоры за моей спиной. Что значит этот лошадиный оскал, о мудрый Тим?
ДЖОРДЖИ. А вот Тима мы больше подкалывать не будем, о'кей? Теперь у нас будет другой стиль.
АЛЕК. Другой стиль, говоришь? И с чего мы начнем, если не секрет?
ДЖОРДЖИ. Большие бабки можно взять.
ТИМ. Ага, верняк.
АЛЕК. А на кой вам большие бабки? Нужен роллер — увели роллер, нужен будильник — взяли напрокат будильник.
ДЖОРДЖИ. Не сечешь ты момент, мой юный друг.
ТНМ. Не сечешь, факт.
АЛЕК. Так, так. Ну что ж, давай, Джорджи, запузыривай
ДЖОРДЖИ. Зашибем для начала по стакану молочка "с добавкой".
ТИМ. Ага. Мы уже поправились с бодуна, и тебе не повредит .
ДЖОРДЖИ. Тут ходу‑то. Ну так? Покачаем стопу?
Несколько шагов ОНИ проходят молча. Улучив момент, АЛЕК атакует своих дружков. Оба быстро капитулируют.
Бар «Теплое вымя». Вечер. У Джорджи завязана рука. ОН и ТИМ односложно поддакивают шефу.
АЛЕК. Ну что, воробышки, прикусили языки? Не будем больше из травки высовываться? ТИМ. Нет. ДЖОРДЖИ. Угу.
АЛЕК. Стало быть, разобрались, наконец, кто есть кто? Не слышу? ТИМ и ДЖОРДЖИ (тихо). Да.
АЛЕК. Так что ты там, Джорджи–бои, замочил насчет больших бабок. ДЖОРДЖИ. Да ладно… АЛЕК. Ну, чего скис? Валяй, рассказывай. ДЖОРДЖИ. Да есть один домик. Оздоровительный центр называется. Между заездами эта чувырла одна остается.
«— Ну, что же теперь, а?»Аннотировать «Заводной апельсин» — занятие безнадежное. Произведение, изданное первый раз в 1962 году (на английском языке, разумеется), подтверждает старую истину — «ничто не ново под луной». Посмотрите вокруг — книжке 42 года, а «воз и ныне там». В общем, кто знает — тот знает, и нечего тут рассказывать:)Для людей, читающих «Апельсин» в первый раз (завидую) поясню — странный язык:), используемый героями романа для общения — результат попытки Берждеса смоделировать молодежный сленг абстрактного будущего.
«1984» Джорджа Оруэлла — одна из величайших антиутопий в истории мировой литературы. Именно она вдохновила Энтони Бёрджесса на создание яркой, полемичной и смелой книги «1985». В ее первой — публицистической — части Бёрджесс анализирует роман Оруэлла, прибегая, для большей полноты и многогранности анализа, к самым разным литературным приемам — от «воображаемого интервью» до язвительной пародии. Во второй части, написанной в 1978 году, писатель предлагает собственное видение недалекого будущего. Он описывает государство, где пожарные ведут забастовки, пока город охвачен огнем, где уличные банды в совершенстве знают латынь, но грабят и убивают невинных, где люди становятся заложниками технологий, превращая свою жизнь в пытку…
«Заводной апельсин» — литературный парадокс XX столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение малтшиков и дьевотшек «надсатых», Энтони Берджесс создает роман, признанный классикой современной литературы. Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски новейшей государственной программы по перевоспитанию преступников и сам становится жертвой насилия.
Энтони Берджесс — известный английский писатель, автор бестселлера «Заводной апельсин». В романе-фантасмагории «Сумасшедшее семя» он ставит интеллектуальный эксперимент, исследует человеческую природу и возможности развития цивилизации в эпоху чудовищной перенаселенности мира, отказавшегося от войн и от Божественного завета плодиться и размножаться.
«Семя желания» (1962) – антиутопия, в которой Энтони Бёрджесс описывает недалекое будущее, где мир страдает от глобального перенаселения. Здесь поощряется одиночество и отказ от детей. Здесь каннибализм и войны без цели считаются нормой. Автор слишком реалистично описывает хаос, в основе которого – человеческие пороки. И это заставляет читателя задуматься: «Возможно ли сделать идеальным мир, где живут неидеальные люди?..».
Шерлок Холмс, первый в истории — и самый знаменитый — частный детектив, предстал перед читателями более ста двадцати лет назад. Но далеко не все приключения великого сыщика успел описать его гениальный «отец» сэр Артур Конан Дойл.В этой антологии собраны лучшие произведения холмсианы, созданные за последние тридцать лет. И каждое из них — это встреча с невероятным, то есть с тем, во что Холмс всегда категорически отказывался верить. Призраки, проклятия, динозавры, пришельцы и даже злые боги — что ни расследование, то дерзкий вызов его знаменитому профессиональному рационализму.
Два великих до неприличия актерских таланта.Модный до отвращения режиссер.Классный до тошноты сценарий.А КАКИЕ костюмы!А КАКИЕ пьянки!Голливуд?Черта с два! Современное «независимое кино» — в полной красе! КАКАЯ разница с «продажным», «коммерческим» кино? Поменьше денег… Побольше проблем…И жизнь — ПОВЕСЕЛЕЕ!
Перед вами первый прозаический опыт поэта городской субкультуры, своеобразного предшественника рэп-группы «Кровосток». Автор, скрывающийся под псевдонимом Тимофей Фрязинский, пришел в литературу еще в 1990-х как поэт и критик. Он участвовал в первых конкурсах современной городской поэзии «Русский Слэм» (несколько раз занимал первое место), проводившихся в клубе «ОГИ», печатался как публицист в самиздате, на сайте Удафф.ком и в запрещенной ныне газете «Лимонка». Роман - путешествие во вторую половину 90-ых, полудокументальная история жизни одного из обитателей Района: работа в офисе, наркотики, криминальные приключения и страшная, но придающая тексту двойное дно болезнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга? Какая еще книга?Одна из причин всей затеи — распространение (на нескольких языках) идиотских книг якобы про гениального музыканта XX века Фрэнка Винсента Заппу (1940–1993).«Я подумал, — писал он, — что где-нибудь должна появиться хотя бы одна книга, в которой будет что-то настоящее. Только учтите, пожалуйста: данная книга не претендует на то, чтобы стать какой-нибудь «полной» изустной историей. Ее надлежит потреблять только в качестве легкого чтива».«Эта книга должна быть в каждом доме» — убеждена газета «Нью-Йорк пост».Поздравляем — теперь она есть и у вас.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.