Ангелы одиночества - [36]
60
Это меня здорово приободряет и Чарли подбрасывает меня до перекрестка, мы дружески прощаемся, я обхожу машину с рюкзаком на плечах, говорю "Ну я пошел" и махаю большим пальцем первой проезжающей машине которая не останавливается - Пату, которому только что за обедом я сказал "Мир висит вверх ногами, он очень смешной, и все это просто шизовая киношка", я говорю "Пока, Пат, увидимся где-нибудь, hasta la vista", потом им обоим "Adios", и Чарли говорит:
"Черкни мне открытку"
"С картинкой?"
"Ага, чего-нибудь" (потому что я договорился чтобы оставшиеся чеки мне переслали по почте в Мексику) (так что потом с крыши этого мира я послал ему открытку с красной ацтекской головой) - (так и вижу как они критически разглядывают ее и смеются надо мной, вся троица, Герке, О`Хара и Чарли, "Они и там внизу до него добрались", имея в виду индейские лица) - "Пока, Чарли", я так никогда и не узнал его фамилии.
61
Я на трассе, и когда они уезжают я прохожу полмили чтобы скрыться за поворотом и чтобы они не увидели меня на обратном пути - Проезжает машина, она едет в другую сторону но останавливается и в ней старина Фил Картер, паромщик с озерного парома, добряк-оклахомец, искренний и широкий как пространства тянущиеся на восток, с ним едет восьмидесятилетний старик пристально разглядывающий меня сверкающими глазами - "Джек, рад тебя видеть - Это мистер Уинтер который построил сторожку на Пике Одиночества."
"Отличный домик, мистер Уинтер, вы прекрасный плотник" и я совершенно искренен, вспоминая как ветра бились в стропила крыши, а дом укрепленный бетоном на стальном каркасе, даже не шелохнулся - кроме того случая когда гром тряханул землю и очередной Будда родился в Милл-Волли в 900 милях оттуда - Мистер Уинтер продолжает разглядывать меня просветленными глазами и с широчайшей ухмылкой - как Старый Конни Мэк - как Фрэнк Ллойд Райт[14] - Мы пожали друг другу руки и попрощались. Фил, он был тем самым парнем который читал по радио письма для ребят, трудно себе представить более печальную и искреннюю его манеру читать " - и Мама хочет чтобы ты знал что Дж - дж джилси родился 23 августа, такой славный мальчишечка - И тут говорится" (Фил запинается) "че-то такое непонятное, думаю твоя Мама малька запуталась с этим пи-са-ни-ем" - Старина Фил из Оклахомы, где вопиют индейские проповедники-чероки - Он отъезжает, в своей гавайской спортивной рубахе, с мистером Уинтером (Ах Энтони Троллоп[15]), и я больше никогда его не увижу Лет 38 - или 40 - сидел у телевизора - пил пиво - рыгал - шел спать просыпался с Божьей помощью. Целовал жену. Покупал ей маленькие подарки. Шел спать. Спал. Правил лодкой. Никогда ничем не интересовался. Ничего не обсуждал. И ни критиковал. Никогда не говорил ничего, кроме простых обыденных слов Дао.
Я прохожу около полумили по изгибу раскаленной сверкающей дороги, солнце, дымка, похоже будет слишком жаркий денек для стопа с тяжелым рюкзаком.
Собаки, лающие на меня с ферм меня не беспокоят - Старый Навахо Джеко Великий Ходок Йакуи идет ковыляя вниз во тьму.
62
Спрятавшись за поворотом так чтобы Пат и Чарли не стали смеяться надо мной, или может даже О`Хара или Герке едущие куда-нибудь не увидели бы меня, своего смотрителя этим летом, одиноко стоящим на пустынной дороге в ожидании попутки на 4000 миль - Стоит яркий сентябрьский день, припекает дымчатое солнце, слегка жарковато, я вытираю лоб красной банданой и жду - Подъезжает машина, я машу пальцем, оп-па, она останавливается, чуть впереди меня, и я срываюсь с места закинув рюкзак одной лямкой на плечо - "Куда едешь, сынок?" дружелюбно спрашивает старый водитель с крючковатым носом и трубкой во рту Двум остальным похоже тоже интересно
"Сиэттл", говорю я, "потом 99-я, Маунт Вернон, Сан-Франциско, до конца"
"Ну, чуток мы можем тебя подбросить"
Выясняется что они едут в Беллингхэм на 99-й, но это севернее моей дороги и я решаю вылезти на повороте из долины Скэджит на 17-ю - Потом я скидываю рюкзак на заднее сиденье, а сам забираюсь на переднее заставив потесниться двух стариков, не размышляя особо и не заметив даже что ближайшему это пришлось не по вкусу - Я чувствую что он заинтересовался опять, только начав отвечать одновременно на вопросы всех троих, рассказывая о здешних местах - Ну и чудаки же эти три старикана! Водитель флегматичный, справедливый, любящий помогать другим, он решил посвятить себя Господу и все это знают - около него сидит его старый приятель, тоже задвинутый на Боге, но не так сильно приверженный доброжелательности и мягкости, слегка подозрительный к побуждениям окружающих - Такие вот ангелы в пустыне - Тот, который на заднем сиденье, слишком уж правильный тип, то есть вообще-то он ничего, но по жизни занял заднее сиденье чтобы наблюдать и всем интересоваться (как и я), и также как у меня в нем есть что-то от Простофили и что-то от Лунной Богини[16] - В конце концов, когда я говорю "Приятный ветерок там наверху" в завершение длинной беседы, пока Орлиный Нос петляет по изгибам дороги, никто из них не отзывается, мертвая тишина, и я молодой Шаман получаю наставление Трех Старых Шаманов хранить тишину, потому что ничто не имеет значения и все мы Бессмертные Будды Познавшие Тишину, поэтому я затыкаюсь и настает долгая тишина пока надежная машина скрежещет вперед и я переправляюсь к другому берегу Буддами Нирманакайей, Самбхогакайей и Дхармакайей, всей Троицей которые суть Одно, моя рука свешивается за дверь с правой стороны и ветер дует мне в лицо и (с чувством счастливого возбуждения от вида Дороги после проведенных среди скал месяцев) я вглядываюсь в каждый маленький коттеджик и деревья и луг вдоль дороги, аккуратный маленький мирок который Господь воздвиг нам для разглядывания и путешествий внутри этого кино, тот самый суровый мир который исторгнет дыхание из наших грудных клеток и уложит когда-нибудь нас окоченевших в могилу, и мы не станем жаловаться (ведь жаловаться не стоит) - чеховский ангел тишины и печали пролетел над нашей машиной - Мы въезжаем в старый Конкрит, пересекаем узкий мост и вот мы среди кафкианских серых цементных заводов и подъемников для бадей с цементом тянущихся целую милю, заезжаем на цементную
Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.
"Бродяги Дхармы" – праздник глухих уголков, буддизма и сан-францисского поэтического возрождения, этап истории духовных поисков поколения, верившего в доброту и смирение, мудрость и экстаз.
После «Биг Сура» Керуак возвращается в Нью-Йорк. Растет количество выпитого, а депрессия продолжает набирать свои обороты. В 1965 Керуак летит в Париж, чтобы разузнать что-нибудь о своих предках. В результате этой поездки был написан роман «Сатори в Париже». Здесь уже нет ни разбитого поколения, ни революционных идей, а только скитания одинокого человека, слабо надеющегося обрести свое сатори.Сатори (яп.) - в медитативной практике дзен — внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы (человека) через достижение «состояния одной мысли».
«Ангелы Опустошения» занимают особое место в творчестве выдающегося американского писателя Джека Керуака. Сюжетно продолжая самые знаменитые произведения писателя, «В дороге» и «Бродяги Дхармы», этот роман вместе с тем отражает переход от духа анархического бунтарства к разочарованию в прежних идеалах и поиску новых; стремление к Дороге сменяется желанием стабильности, постоянные путешествия в компании друзей-битников оканчиваются возвращением к домашнему очагу. Роман, таким образом, стал своего рода границей между ранним и поздним периодами творчества Керуака.
Еще при жизни Керуака провозгласили «королем битников», но он неизменно отказывался от этого титула. Все его творчество, послужившее катализатором контркультуры, пронизано желанием вырваться на свободу из общественных шаблонов, найти в жизни смысл. Поиски эти приводили к тому, что он то испытывал свой организм и психику на износ, то принимался осваивать духовные учения, в первую очередь буддизм, то путешествовал по стране и миру. Единственный в его литературном наследии сборник малой прозы «Одинокий странник» был выпущен после феноменального успеха романа «В дороге», объявленного манифестом поколения, и содержит путевые заметки, изложенные неподражаемым керуаковским стилем.
Еще при жизни Керуака провозгласили «королем битников», но он неизменно отказывался от этого титула. Все его творчество, послужившее катализатором контркультуры, пронизано желанием вырваться на свободу из общественных шаблонов, найти в жизни смысл. Поиски эти приводили к тому, что он то испытывал свой организм и психику на износ, то принимался осваивать духовные учения, в первую очередь буддизм, то путешествовал по стране и миру.Роман «Суета Дулуоза», имеющий подзаголовок «Авантюрное образование 1935–1946», – это последняя книга, опубликованная Керуаком при жизни, и своего рода краеугольный камень всей «Саги о Дулуозе» – автобиографического эпоса, растянувшегося на много романов и десятилетий.
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.