Ангелы одиночества - [25]

Шрифт
Интервал

маленьких бьющихся сердец - Я закрываю все свои ставни по всем четырем сторонам света и сижу в темном доме, только одна дверь остается открытой, и я замечаю как ярок и тепел солнечный свет и воздух, и мне кажется, что тьма выдавливает меня сквозь последнее ведущее в мир отверстие - Это мой последний полдень, я сижу и думаю об этом, интересно, что чувствуют заключенные в последний день 20-летнего срока - Я могу лишь сидеть и пытаться вобрать в себя все это - Шест анемометра сложен, все уложено, мне осталось только забросать мусорную яму, вымыть кастрюли и до-свидания, оставив радио завернутым в ткань, засунув под дом антенну и присыпав известкой туалет - Каким печальным выглядит мое дочерна загоревшее лицо в затемненном закрытыми ставнями окне, очертания его напоминают мне о том что полжизни прожито, это уже почти зрелый возраст, разложение и страсти готовы привести меня к сладкой победе золотой бесконечности - Полнейшая тишина, безветренный полдень, маленькие пихты высохли и покоричневели, их летнее рождество окончено и теперь уж скоро бури покроют инеем и завьюжат всю округу - И не станут тикать ни одни часы, не станет тосковать ни один человек и пребудут молчаливыми снег и погребенные им камни, а Хозомин как всегда будет неясно вырисовываться и грустить беспечально - Прощай, Пик Одиночества, ибо познал ты меня как есмь - Да парят ангелы неродившиеся и ангелы погибшие над тобою подобны облаку и окропляют тебя подношениями золотых вечных цветов - Текущее сквозь все протекло теперь и через меня и через этот мой карандаш и больше нечего добавить - Маленькие пихты скоро станут большими - Я бросаю последнюю консервную банку вниз по крутому склону и слышу как она грохочет весь путь в 1500 футов и это опять напоминает мне (из-за большой свалки консервных банок накопившихся от смотрителей за пятнадцать лет) о великой лоуэлловской свалке на которой мы играли по субботам среди ржавых автомобильных останков и куч смердящего мусора и считали это великолепным, все это включая старые горделивые авто с изуродованными проржавевшими сцеплениями валяющиеся под боком суперсовременной с иголочки автострады проложенной от самого центра вокруг бульвара и до Лоуренса - последнее одинокое позвякивание моих консервов Одиночества в безлюдной долине, которому, обнаженный, внемлю с удовлетворением - В таком далеком далеком отсюда начале времен было смерчеподобное пророчество гласившее что все мы плача будем сметены и унесены как щепки - Люди с усталыми глазами уже понимают это и ждут наступления бесформенности и распада - и все же может быть сила любви в их сердцах не ослабла и осталась той же, просто я не знаю больше что означает это слово - все что мне нужно сейчас это порция мороженого

47

За 63 дня я оставил после себя горку дерьма размером с новорожденного младенца - вот в чем женщины превосходят мужчин - Хозомин даже не шевельнула бровью - Венера кроваво встает на востоке, это последняя ночь и мне тепло несмотря на холод Осенних ночей пронизанных таинством синих камней и синего пространства - Через 24 часа я уже буду у Скэджит-ривер и усядусь скрестив ноги с бутылкой вина на опилочном круге оставшемся от пня - Звезды приветствуют меня - Теперь я знаю тайну горного струения

Окей, хватит с меня

Текущее сквозь все протекло и через кусочки изоляции валяющиеся выброшенными нет не просто выброшенными во дворе, это те самые кусочки что были когда-то частью большой нужной людям изоляции, но теперь они не более того чем являются, текущее сквозь все столь ликующе что я подбираю их и кричу про себя всем сердцем своим Хо-Хо я кидаю их на запад в сгустившееся сумеречное молчание и они проплывают в воздухе маленькие черные штуковины и шлепаются на землю, вот так-то вот - Это блестящие коричневые кусочки пластика, и когда я говорю так что это были блестящие коричневые кусочки пластика неужели же я действительно считаю что это были "блестящие коричневые кусочки пластика"?

Это истинно для кусочков изоляции, для меня и для тебя

Завернув все эти открывшиеся безмерности самопознания в один саван, я начинаю свое скольжение "победной поступью Тарквиниуса"[29] вниз во мрак мира обусловленного, видение вечной свободы вспыхивает в моем мозгу как лампочка - просветление - пробуждение - неведомые приключения чья природа свет бессвязно вырисовываются передо мною и я прозреваю сквозь них все, ур, арг, оих, элло

Дождись меня, Чарли, я спущусь с человеком дождя - И ты увидишь что ничего никогда не было - Звонит новый черный фраон - Да фа ла бара, гии меэрия - слышишь? - Да что за хуйня, мне осточертело тужиться что-то сказать; все равно в этом нет никакого смысла - Eh maudit Christ de bateme que s`am`fend![30] - Да разве может что-нибудь закончиться?

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОДИНОЧЕСТВО В МИРУ *

48

Но вот и время истории, время исповеди...

Все чему я научился за проведенное на пустынной горе лето, мои Видения Пика Одиночества, я попытался принести их в лежащий внизу мир и разделить со своими друзьями в Сан-Франциско, но они, имевшие дело с давлением времени и жизненной суматохи, а не с вечностью и одиночеством заснеженных горных скал, сами могли бы преподать мне урок - К тому же, видение свободы посреди бесконечности которое открылось мне так же как открывалось ранее всем пустынствующим в первозданности святым, мало подходит для городов и нашего полного противоречий общества - И что же это за мир в котором не только дружба отменяет вражду, но и вражда дружбу, а могила и урна с прахом отменяют все - Самое время умереть в неведении, но раз уж мы живем, чему нам радоваться и что можем мы сказать? И что сделать? Мы, плоть сгрудившаяся


Еще от автора Джек Керуак
В дороге

Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.


Бродяги Дхармы

"Бродяги Дхармы" – праздник глухих уголков, буддизма и сан-францисского поэтического возрождения, этап истории духовных поисков поколения, верившего в доброту и смирение, мудрость и экстаз.


Сатори в Париже

После «Биг Сура» Керуак возвращается в Нью-Йорк. Растет количество выпитого, а депрессия продолжает набирать свои обороты. В 1965 Керуак летит в Париж, чтобы разузнать что-нибудь о своих предках. В результате этой поездки был написан роман «Сатори в Париже». Здесь уже нет ни разбитого поколения, ни революционных идей, а только скитания одинокого человека, слабо надеющегося обрести свое сатори.Сатори (яп.) - в медитативной практике дзен — внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы (человека) через достижение «состояния одной мысли».


Одинокий странник

Еще при жизни Керуака провозгласили «королем битников», но он неизменно отказывался от этого титула. Все его творчество, послужившее катализатором контркультуры, пронизано желанием вырваться на свободу из общественных шаблонов, найти в жизни смысл. Поиски эти приводили к тому, что он то испытывал свой организм и психику на износ, то принимался осваивать духовные учения, в первую очередь буддизм, то путешествовал по стране и миру. Единственный в его литературном наследии сборник малой прозы «Одинокий странник» был выпущен после феноменального успеха романа «В дороге», объявленного манифестом поколения, и содержит путевые заметки, изложенные неподражаемым керуаковским стилем.


На дороге

Роман «На дороге», принесший автору всемирную славу. Внешне простая история путешествий повествователя Сала Парадайза (прототипом которого послужил сам писатель) и его друга Дина Мориарти по американским и мексиканским трассам стала культовой книгой и жизненной моделью для нескольких поколений. Критики сравнивали роман Керуака с Библией и поэмами Гомера. До сих пор «На дороге» неизменно входит во все списки важнейших произведений англоязычных авторов ХХ века.


Ангелы Опустошения

«Ангелы Опустошения» занимают особое место в творчестве выдающегося американского писателя Джека Керуака. Сюжетно продолжая самые знаменитые произведения писателя, «В дороге» и «Бродяги Дхармы», этот роман вместе с тем отражает переход от духа анархического бунтарства к разочарованию в прежних идеалах и поиску новых; стремление к Дороге сменяется желанием стабильности, постоянные путешествия в компании друзей-битников оканчиваются возвращением к домашнему очагу. Роман, таким образом, стал своего рода границей между ранним и поздним периодами творчества Керуака.


Рекомендуем почитать
Фонарь на бизань-мачте

Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.


#на_краю_Атлантики

В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.


Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили

Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.


«Я, может быть, очень был бы рад умереть»

В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.


Привет, офисный планктон!

«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.


Кое-что по секрету

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.