Ангелы молчат - [41]

На въезде я заметила знакомую широкую спину в черном пиджаке. Пит Мартелл был телохранителем Фокси. Любимым ее занятием были побеги по злачным местам из-под опеки Мартелла, которого мы втихомолку называли Глыба. А поскольку из пословицы «сила — ума могила» он был абсолютным исключением, то сбегать бывало довольно сложно, почти невозможно. Ну почти.

— Мистер Мартелл! — окликнула я его. Он повернулся с неожиданной грацией, которая всегда меня привлекала: глыба глыбой, а двигается как фигурист. Глаза скрывали темные полицейские очки. — Я Кира Кастл, вы меня помните?

— Вы подруга миз Фрэнсис, — произнес он наконец после секундного разглядывания моей персоны. Словно в его голове прошел поиск по каталогу, и я была идентифицирована.

— Да, теперь я работаю в клинике мистера Утора. Мне очень нужно его увидеть. Он дома?

— Вам назначено?

Хороший вопрос, учитывая, что еще такая темень.

— Я не смогла ему дозвониться. У меня нет его домашнего номера. Пожалуйста, мистер Мартелл, это вопрос жизни и смерти.

Еще несколько секунд он меня оглядывал.

— Возможно, мистер Утор спит.

Он так это сказал, что сразу стало ясно — он вряд ли спит.

— Это действительно очень важно.

— Что сказать?

Я собралась с духом.

— Скажите, что это по поводу его дочери.

Утор принял меня, и я поняла, почему, как только его увидела. Не знаю, проснулся ли он или вообще не ложился, но бокал в его руке был наполовину пуст. И мне кажется, что это не первая такая ночь. Выглядел он откровенно паршиво — морщин стало больше, массивный подбородок слегка обвис, волосы сильно поседели. В последний раз я видела его на похоронах Фокси, и с тех пор, кажется, прошло не десять, а двадцать лет.

— О чем вы хотели поговорить, доктор Кастл? — спросил он хриплым голосом, предложив мне выпить. Я отказалась — не хватало нам еще напиться и, обнимаясь, вспоминать прошлое. — Что-то с Имоджен? Или в клинике?

— Нет, не с ней. Пожалуйста, расскажите, как вышло, что ваша дочь стала сфинксом?

— Это важно?

— Поверьте, да.

Он не отрицал. Значит, именно сфинкс, а не какой-то другой лунатик. Пока что я была права.

— Я не знаю. Когда ей было семь лет, она пришла домой с царапиной на руке. Сказала матери, что ее оцарапала кошка. Она позвонила мне, мы продезинфицировали рану и забыли… до первого превращения. Но дочка так ничего и не вспомнила. В ее памяти это существо осталось просто кошкой.

Он долил прямо из бутылки, забыв про лед.

— Тогда эта область не была изучена, и мы даже с моими деньгами не могли ей помочь. Ее мать… она занималась колдовством, испробовала на ней все, что могла, но…

Какой-то бред. Не могу представить себе Анн-Мари, занимающуюся колдовством.

Я осторожно присела в кресло. На столике стояли фотографии. Аттила, Анн-Мари, девятнадцатилетняя Фокси, малышка Имоджен; Аттила, молодая женщина в какой-то разноцветной одежде, похожей на африканскую, и черноволосая мрачноватая девочка лет семи. Фокси? Ужас до чего меняет время. В сравнении с соседним фото разные люди. Но это что! Внимательно приглядевшись, я поняла, почему лицо женщины кажется мне знакомым. И чуть не заорала. Это была дама из моего видения, чей труп выносили из дома в брезентовом мешке!!!

— Ваша… подруга? — спросила я, с трудом сохраняя спокойствие.

— Да. Амайя. Что-то не так?

Он посмотрел на меня с вызовом. Но я и не думала его осуждать, только не сейчас.

— Нет, просто… Не понимаю, как я могла не знать, что ваша дочь — лунатик? — почти прошептала я.

— А почему вы должны были знать?

— Ну… мы же были подругами.

Тут Аттила впервые проявил сносные признаки жизни.

— Вы? С ней? Каким образом?

То ли я совсем запуталась, то ли у него неладно с памятью.

— Когда я училась в хай-скул, мы с Фок… с Фрэнси были близкими подругами. Вы не помните?

— Фрэнси? А при чем тут она? — Он взял в руки фото. — Вы подумали, что это Фрэнси? Нет… Она в детстве была светленькая… как Имоджен.

— А кто? — Я окончательно растерялась.

— Это другая моя дочь. Беати.

Кто?…

— Беати Форджа?.. — прохрипела я и схватилась за его стакан. — Ваша дочь?.. Извините, мне нужно выпить.

— Вы знаете Беати?

— Немного… — Голос не сильно спешил ко мне возвращаться. — Она заходила в нашу клинику.

— Амайя записала ее на свою фамилию… она сказала, что ей ничего от меня не нужно, даже это. Я не видел дочь много лет, Амайя и близко к ней не подпускает. Все пробует свои колдовские штучки. Кажется, она винит меня, что я ничего не смог сделать, чтобы найти ту тварь. А что толку… ведь все равно было поздно… и лекарства не существовало. Как она? Как Беати?

— В порядке. Извините, мистер Утор, мне нужно идти. Спасибо, что согласились принять меня.

— Не за что, Кира. И… если встретите Беати, скажите… нет, ничего не говорите.

Он даже не спросил, зачем, собственно, я приходила. И правильно — ответов у меня все равно не было.

Я вылетела из особняка как пуля и остановилась на пороге, чтобы отдышаться.

Беати — дочь Утора! Не знаю, что это значит, но это не может быть просто совпадением. При первой и дальнейших коротких встречах она показалась мне заурядной клубной тусовщицей с пэтэушными мозгами — слегка наркоманкой, слегка шлюхой, тем более с ее-то безалаберными связями. Но это все меняло. Или она не так проста, как кажется, или попала в беду, недаром у нее были недомо…