Ангелы: Анабазис - [26]

— Почему ж не доведёт? Если направление чует, то значит — доберёмся.

— Я не о том.

— А, понятно. Думаю, что к полупроводникам типа Сусанина он не относится.

— Зато может явить сверхпроводимость по примеру Моисея!

Старой шутке усмехнулись оба. Зубров посерьёзнел первым:

— Полагаю, Мих, что у него резона нет путать нас. Он сейчас не в лучшем положении.

— Это я заметил, — усмехнулся Медведев. — До сих пор гадаю, чем ты его так застращал. Парень-то явно не из пугливых! Что сделал, если не секрет фирмы?

— Пообещал убить.

— Не оригинально, — пожал плечами Михаил, разочаровываясь.

— Убить чисто при переходе границы в нашу реальность, — Юрий был предельно серьёзен. — За одно то, что не окажется в лабораториях «Р-Аверса», он готов сотрудничать. «За», Мих, а не «из-за»…

— Понятно, — коротко отозвался Медведев. Теперь действительно становилось ясно.

— Есть такие птицы, Мих, — грустно усмехнулся Юрий. — Они в неволе не поют…

Медведев кивнул. Да, есть и такие птицы…

Глава 6 Дорога

Горка круто забрала вверх. Известняковая пыль и крошка под туристическими ботинками от стаявшего снега уподобились манной каше-размазне, скользкой и ненадёжной. Сметанообразная масса с вкраплением мелких камней забила протекторы, и теперь итак неровная поверхность грозила в любой момент предательски уйти из-под ног. Идти стало труднее.

Шаг за шагом, медленно и осторожно.

Взгляд по верхнему уровню, взгляд под ноги, взгляд по верхнему уровню, взгляд…

Маугли двигался, тяжело пошатываясь и неуверенно ступая на особо крутых участках горной непролазности. Лихорадка прогрессировала, появился сухой надрывный кашель, грозящий усилиться. Пленник часто останавливался, приваливаясь плечом к дереву, и отдыхал, подчас даже закрывая глаза от усталости. Он мог себе позволить эту слабость — его никто не торопил, не дёргал, не бил, принуждая двигаться дальше. В моменты остановки вокруг застывали «таёжники», спокойно и даже с некоторым сочувствием ожидая, когда он сможет идти. Возможно, именно понимающие взгляды окружающих заставляли пленника напрягать волю и шагать, ведя отряд по нитке ощущений дальнего зова.

Непролазный кустарник впереди не оставлял шансов. Следовало обходить.

Медведев остановился на пятачке, едва хватившем для того, чтобы укрепиться на подъёме, и обернулся. Идущий следом Ворон задержался в наиболее удачном положении и вскинул голову. Чуть ниже Маугли с трудом одолевал подъём. Сзади его страховал невозмутимый Катько. За его неохватными плечами рассмотреть идущих следом не представлялось возможным. «Катько — это вам не только морда кирпичом, пулемёт и сбруя, это ещё и сто двадцать килограммов злого подвижного мяса!» — посмеивался после знакомства Батон. Как только по шеям не получил…

Медведев взглянул на то, как двигался пленный — не поднимая головы, устало шатаясь из стороны в сторону, цепляясь скованными руками за всё, что могло оказаться опорой в движении. Каждый следующий шаг он выполнял, затрачивая не только физические, но и моральные силы. Но другого пути не было. Внутренний компас, эта странная способность тэра, звал по направлению в горы. Складывалось у Михаила впечатление, что неглупые люди — или не-люди? — ставившие домен, воспользовались рельефом местности. Сверху-то защищаться удобнее, особенно, когда над тобой открытое небо, о котором за последние восемь часов уже научились мечтать. Главное, чтобы эти размышления оказались правильными. Весьма не хотелось топать ещё несколько километров по высоткам под густыми кронами, скрывающими возможные взгляды стерв.

Маугли ещё пошатнулся, неуверенно перенёс стопу выше и… Медведева прошиб пот. Суровый кашель сотряс пленного, заставив его согнуться. Опора оказалась безвозвратно потеряна. Тело ещё миг боролось с законом всемирного тяготения, а потом, сдалось и, скатываясь в клубок, полетело вниз. Михаил успел заметить, словно в замедленном кино, как вскидывает бледное лицо с искривлённым кашлем и болью раззявленным порванным ртом, как взгляд с утомлённо-безразличного меняется на насмешливый. Мальчишка был даже рад, что спутал карты судьбе… Неловко прихваченная сосновая ветка, обретя свободу, рванулась обратно. Полетели колким дождём хвоинки…

Кирпич навис над обрывом, привалившись бедром и рюкзаком к стволу скрюченного уродца-кедра, кое-как цепляющегося за кручу. Огромные лапищи цапнули ухающее вниз тело в тот самый момент, когда падение уже стало неизбежностью. Катько крякнул, поднатужившись, и потянул наверх. Напряжённый огромным весом, кедр-карлик взмолился протяжным скрипом, оторвал от земли одну лапу корня, но устоял. Маугли стал карабкаться, удерживаясь на поверхности стопами и скованными руками. К тому времени, как подоспел Ворон, здоровущий «таёжник» уже почти вытащил пленного наверх.

Оказавшись на обрыве, пленник только угрюмо кивнул спасителю. Катько также мрачно помог ему встать и молчаливо подтолкнул в спину. Движение группы было восстановлено. Убедившись, что всё под контролем, Медведев пробежал взглядом по кронам. Нигде ни шевеления, ни звуков. Но что-то подсказывало, что противник уже здесь, уже рядом, терпеливо наблюдает в ожидании. И этому «чему-то» капитан был приучен верить.